Фантастика связана с жизнью человека с незапамятных времен. Познание окружающего мира первобытными людьми имело «фантастический» характер, реальный и вымышленный миры для них были слиты воедино. Мифологические образы сыграли огромную роль в развитии всей литературы, в том числе и фантастической. Но прежде всего это относится к той ее разновидности, которую называют «фэнтэзи» — современной литературной сказке. К ней, например, принадлежат роман К. Саймака «Заповедник гоблинов» и рассказ О. Кироги «Анаконда». «Фэнтэзи» — это мир фантастических существ, волшебных предметов, превращений, новых измерений, законов, противоречащих действительности. Роман К. Саймака — настоящий калейдоскоп саг и легенд. В нем действуют тролли, роллы, разумные скунсы и даже… самокатные ульи. К. Саймак материализует все то, что раньше наводило ужас на людей и что на самом деле оказалось совсем нестрашным. Просто все эти невообразимые существа являются спутниками человека с первых дней его существования. Они наши соседи, живущие рядом с нами в параллельных мирах. Будучи сторонником идеи многообразия форм разумной жизни, Саймак наделяет разумом даже цветы. Не случайно один из лучших и характерных для всего его творчества романов носит символическое название «Все — живое».

Создавая ни на что не похожие миры, перенося действие на некие ограниченные территории — резервацию, заповедник, зоопарк (эта тема в той или иной степени присуща всем включенным в данный сборник произведениям), Саймак в этих обособленных микромирах пытается решать проблемы, стоящие перед макромиром — всей человеческой цивилизацией. И самое лучшее, что мы, люди, можем сделать, утверждает писатель, это быть добрыми соседями со всеми существами, живущими вокруг нас. Короче говоря, следовать девизу хорошо знакомого всем нам героя мультфильма — кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!»

Но оказывается, что быть добрыми соседями не так-то просто. Противостояние Человека и Царства животных в рассказе уругвайского писателя О. Кироги «Анаконда» заканчивается трагически. Но остается надежда, что взаимопонимание и добрососедство будут достигнуты…

Впрочем, и доброта может пониматься по-разному. В рассказе К. Саймака «Изгородь», не вошедшем в этот сборник, могущественные инопланетяне заботятся о землянах, обеспечивают всем необходимым и… держат за изгородью. «Может быть, это зоопарк. Может быть, резервация, сохранение последних представителей вида». Когда один из героев задается вопросом «Что же делать?», другой задумчиво отвечает: «Может быть, мы вовсе и не хотим ничего делать». Все-таки человеку не подобает выступать в роли ленивого и сонного животного-экспоната из зоопарка, довольного тем, что его хорошо кормят. Думается, в таких обстоятельствах он все же найдет выход из клетки, как это сделали герои рассказов Б. Чендлера и Г. Уолтона. И тем более не подобает человеку выступать в роли надсмотрщика. Дай Бог, чтобы заключительная фраза рассказа Б. Чендлера «Только разумные существа способны сажать живых тварей в клетки!» воспринималась лишь как ирония!

Мотивы и персонажи мифов, фольклора, приемы антропоморфизма (очеловечивания) и анимизма (одушевления) присущи не только сказочной фантастике, но и произведениям, относящимся к традиционной приключенческой фантастике («Горы судьбы» Ф. Карсака), а также научной («Иона» Ж. Клейна), где они уже не являются самоцелью, а несут вспомогательные функции. В научной фантастике иная поэтика, иные цели и художественные средства. Здесь нет волшебства, магии, но есть научное мышление. Художественно проигрывая возможности осуществления различных прогнозов и моделей, писатели-фантасты, по существу, готовят человека к тому, что может встретиться ему на других планетах, в будущем, при контактах с иными разумными обитателями космоса. И хотя не каждая такая модель окажется точной, наверняка будут и попадания «в яблочко», как это произошло со многими идеями и изобретениями Ж. Верна, Г. Уэллса, А. Беляева, а также прогнозами современных писателей, таких, как С. Лем, А. Азимов, Р. Брэдбери, А. Кларк и других.