ВЛАДИМИР БОНДАРЕНКО

Последние поэты империи

Очерки лирических судеб

Библиотека мемуаров

Насколько автобиографична эта книга? Для критика все его статьи — попытка составления своей духовной био­графии, о чем и о ком бы он ни писал. Тем более что я сам, воссоздавая творческий портрет своего героя, всегда щедро использую его биографию — нельзя до конца понять писа­теля, его творчество, не зная его судьбу.

Скажем, для меня было важно, разбираясь в путаной судьбе Глеба Горбовского, знать о его детских скитаниях и бродяжничестве, важно было знать о детдомовстве Нико­лая Рубцова, о большой трагедии несостоявшейся любви у Иосифа Бродского...

Размышляя о моих имперских героях, я часто сравнивал их творческое и житейское поведение со своим, через себя хотел понять и других, ибо человек часто стоит в жизни перед схожими поворотами и при всей своей уни­кальности никогда не выходит ни из мира своей эпохи, ни из своей среды, ни из своего национального и граж­данского менталитета, потому и понятен, и близок людям своими стихами и поэмами, своими метаниями и траге­диями.

Автобиографичность этой книги еще и в том, что боль­шинство из своих незаурядных героев я хорошо знал и знаю и впечатлениями от наших встреч открыто делюсь со своими читателями. Десятилетиями я самым тесным обра­зом общался с Юрием Кузнецовым и Татьяной Глушковой, Николаем Тряпкиным и Станиславом Куняевым, Эдуардом Лимоновым и Глебом Горбовским. Я был знаком с Иосифом Бродским и Леонидом Губановым, Борисом Примеровым и Анатолием Передреевым, Борисом Рыжим и Игорем Тальковым, знаю Юнну Мориц, Олега Чухонцева и Ольгу Фокину. Многие из них определяли какие-то важные вехи в моей жизни. И потому очерки о них — это и очерки обо мне самом.

И самое важное: я сам себя ощущаю свидетелем конца великой империи, крушения советской цивилизации, и в этом плане я и мои герои — участники одного и того же ве­ликого действа, кто бы из них к какому литературному ла­герю ни принадлежал. Эпоха у нас была одна. И это в са­мом деле была великая эпоха...