Письмо пришло с субботней утренней почтой.

Оно было напечатано на двух листах, на конверте стоял штамп Клостера, Нью-Джерси, а штамп почтового отделения, принявшего письмо к отправке, был датирован предыдущим числом. Вечером в пятницу Вэнс работал допоздна и не просыпался до десяти утра субботы. Я в то время проживал у него на 38-й Ист-стрит, и, хотя находился в статусе гостя, исполнял некоторые обязанности секретаря. Мы с Вэнсом были приятелями еще со времен учебы в Гарварде, и я, отказавшись от службы в юридической фирме моего отца «Дэвис и Ван Дайн», посвятил себя управлению делами моего друга.

Итак, тем холодным октябрьским утром я просматривал поступившую почту, вскрывал и сортировал письма, когда Вэнс вошел в кабинет и уселся в кресло возле камина.

— Послушай, Ван, — заговорил он. — Ты выглядишь каким-то расстроенным. Если это на мой счет, то ты должен знать, что спросонья я всегда так плохо выгляжу.

В этот момент дворецкий Вэнса, старина Карри, принес кофе. Вэнс отпил пару глотков и спросил:

Казино Ричарда Кинкайда играло ведущую роль в ночной жизни Нью-Йорка. Дом, в котором оно располагалось, был построен отцом Ричарда, Амосом Кинкайдом, одним из наиболее состоятельных и влиятельных владельцев недвижимости. По завещанию отца дом принадлежал сыну, а все остальное имущество было поделено поровну между двумя его детьми — сыном Ричардом и дочерью, миссис Энтони Левлинн, на тот момент вдовой с двумя детьми — Линном и Амелией.

Ричард Кинкайд несколько лет после смерти отца жил в одиночестве, а затем, заперев все двери и заколотив окна, отправился в путешествие по миру. Он посещал все знаменитые игорные дома Европы, и продолжалось это до тех пор, пока его проигрыши не превзошли в значительной мере его выигрыши, после чего Кинкайд возвратился в Америку человеком поиздержавшимся, но опытным.

С целью поправить свое материальное положение и пользуясь имеющимися связями, он решил сам открыть игорный дом в наиболее фешенебельном и дорогом районе города.

Огромный дом на 73-й улице он слегка модернизировал, декорировал и назвал свое детище «Казино Кинкайда». Вскоре фамильная приставка потерялась, и сие злачное место стало известно по всей Америке просто как Казино.

Казино, как и большинство заведений подобного сорта, действовало по принципу частного клуба. Членство в клубе требовало рекомендаций, и каждый вновь принятый тщательно проверялся и оценивался. Входной билет был достаточно дорог, чтобы исключить появление нежелательных персон, и те, кто удостаивались членства, были людьми вполне надежными и респектабельными.