Стивен Ван Дайн — всемирно известный американский писатель, один из основоположников классического детектива. «Злой гений Нью-Йорка» — лучшее из его произведений.
В центре города какой-то маньяк играючи совершает изощренные убийства, оставляя на месте преступления послания с детскими стишками. Он умен, расчетлив, безжалостен и… неуловим. Газеты, пестреющие чудовищными заголовками, нагнетают страх. Горожане в панике. И лишь сыщик Фило Вэнс, вооружившись логикой и хладнокровием, кажется, знает, как остановить злого гения.
Глава I
«Кто малиновку убил?»
Из всех уголовных дел, в которых неофициальным следователем выступал Фило Вэнс, самым зловещим, странным, непостижимым и, разумеется, самым ужасным явилось то, которое последовало за убийством Джулии и Ады Грин. Кошмарные события в особняке семейства Грин разразились в декабре, а после рождественских праздников Вэнс отправился в Швейцарию — кататься на горных лыжах. В Нью-Йорк он вернулся лишь в феврале и все свободное время посвятил литературе. Фило уже давно мечтал перевести основные работы Менандра, которые были обнаружены среди древних папирусов еще в начале века. Итак, вот уже целый месяц он занимался старинными рукописями, усердно отдаваясь весьма неблагодарному труду переводчика.
Я не берусь судить о том, довел бы он до конца свой замысел или нет, но работа его прервалась самым неожиданным образом…
В расследовании очередного дела Вэнс выступил в роли консультанта окружного прокурора Нью-Йорка, господина Джона Маркхэма, и случай этот сразу же окрестили «Убийством Епископа». Такая страсть присваивать «имена» всем знаменитым преступлениям идет у нас, наверное, от журналистов, однако в данном случае название было подобрано неверно. Ничего церковного или духовного в этом омерзительном происшествии не наблюдалось. Следует отметить также, что в те дни вся округа начала зачитываться детскими стишками, известными как сборник «Песенок Матушки Гусыни», и занимались этим жители города, будучи охвачены каким-то мрачным предчувствием и страхом. Насколько мне известно, ни на какого епископа там даже и намека не было. Тем не менее само слово «епископ» оказалось вполне уместным, поскольку именно оно явилось прозвищем убийцы, который и использовал его в своих грязных целях. Впоследствии все вышло так, что именно это слово помогло Вэнсу объяснить все случившееся, после чего страшное дело об отвратительных убийствах можно было считать закрытым.
Жуткие и на первый взгляд не связанные между собой события, полностью вытеснившие из головы Вэнса все мысли о Менандре, начали происходить утром второго апреля, почти пять месяцев спустя после того, как были застрелены Джулия и Ада Грин. Стоял один из тех чудесных весенних деньков, когда погода действительно радует жителей Нью-Йорка. Шел уже двенадцатый час, но Фило только начал неспешно завтракать в своем маленьком садике, разбитом на крыше дома, на 38-й улице в восточной части города. Вэнс, как правило, работал или просто читал допоздна, а потому никогда не вставал слишком рано. Он удобно расположился в мягком кресле, поставив завтрак на низенький столик, стоявший рядом с ним, и теперь уныло разглядывал верхушки деревьев на заднем дворике.
Глава II
На стрельбище
Маркхэм медленно окинул взглядом своего друга.
— Это же сумасшествие, просто безумие какое-то! — заметил он тоном человека, которому пришлось наяву столкнуться с воистину непостижимым ужасом.
— Что я слышу?! — с притворной обидой в голосе воскликнул Вэнс. — Это уже плагиат — я первый это сказал. (Подобными шутками он пытался отделаться от недоумения и растерянности, которые всех нас застали врасплох.) — Кстати, здесь должна участвовать еще и возлюбленная несчастного птенца малиновки. Помните, какое там было продолжение? — И он зачитал еще одну строфу:
