Может показаться, что у этой книги два героя. Один — выпускник Оксфорда, благочестивый священнослужитель, педант, читавший проповеди и скучные лекции по математике, увлекавшийся фотографией, в качестве куратора Клуба колледжа занимавшийся пополнением винного погреба и следивший за качеством блюд, разработавший методику расчета рейтинга игроков в теннис и думавший об оптимизации парламентских выборов. Другой — мастер парадоксов, изобретательный и веселый рассказчик, искренне любивший своих маленьких слушателей, один из самых известных авторов литературных сказок, возвращающий читателей в мир детства.
Как почтенный преподаватель математики Чарлз Латвидж Доджсон превратился в писателя Льюиса Кэрролла? Почему его единственное заграничное путешествие было совершено в Россию? На что он тратил немалые гонорары? Что для него значила девочка Алиса, ставшая героиней его сказочной дилогии? На эти вопросы отвечает книга Нины Демуровой, замечательной переводчицы, полвека назад открывшей русскоязычным читателям чудесную страну героев Кэрролла.
Предисловие
Странными и неожиданными путями выходишь на свою дорогу. Как случилось, что Льюис Кэрролл занял столь важное место в моей жизни? В детстве мне не читали «Алису в Стране чудес» Кэрролла, я не рассматривала картинки Джона Тенниела — у нас в доме и книжки такой не было. Не слышала я о ней и в школьные годы. В университете, где я училась, а потом преподавала на английском отделении филологического факультета, никто ни разу не сказал ни слова о Кэрролле, хотя, казалось бы, вот на каких текстах надо учиться — и учить — английскому языку! Впрочем, откуда было взять эти тексты? Наши преподаватели не выезжали за «железный занавес», кэрролловских текстов у нас не было — ни оригинала, ни сколько-нибудь близкого к нему перевода. Сейчас я даже не могу вспомнить, когда сказки про Алису попали мне в руки. Отчетливо помню лишь одно: в 1961 году в Москве открыли Высшие педагогические курсы для вузовских преподавателей английского языка, куда приезжали на два года слушатели со всего Союза, и меня попросили читать им лекции по английской литературе, а потом и по стилистике английского языка.
Оба курса читались по-английски. Курс стилистики был весьма подробный и сложный, и, чтобы слушатели мои не заснули во время лекций, я решила оживить сухую теорию, выбирая примеры из разных веселых и увлекательных текстов английских авторов. Тогда-то я и вспомнила о Кэрролле — значит, все-таки прочитала его по-английски, верно, взяла в Библиотеке иностранной литературы. Пожалуй, тогда я впервые поняла, какой это блестящий писатель! Я читала своим слушателям отрывки из его сказок — и лица оживлялись, раздавался смех, в глазах появлялся блеск. Курсанты знали, что я занимаюсь переводами (к тому времени уже вышли рассказы Г. К. Честертона и кое-какие другие работы), и то и дело спрашивали: «А как это перевести?» — «Не знаю, — отвечала я, — тут главное вот что передать…» Иногда я предлагала несколько вариантов. Вскоре я поняла, что должна быть готова к подобным вопросам, и стала карандашом записывать на полях своего экземпляра «Алисы» возможные варианты перевода. Это была увлекательная игра! Так потихоньку, исподволь, сама того не подозревая, я начала «погружаться в текст». В кэрролловский текст.
Прошло лет пять, и некий чиновник из «Международной книги»,
Ранней весной 1967 года книга вышла. Ее продавали в магазине «Дружба» на улице Горького (теперешней Тверской). Кто-то из друзей позвонил мне: «Ты что дома сидишь?! Твою книгу в “Дружбе” продают!» Был солнечный день, в воздухе кружились редкие хлопья внезапно пошедшего снега, кружились и таяли, не долетая до земли, а перед дверью магазина стояла веселая говорливая очередь — она огибала громоздкое здание «Дружбы», заворачивала за угол и тянулась дальше по переулку.
Книга имела успех. Первый тираж быстро разошелся, а был он немалым — 100 тысяч экземпляров! Потом вышел второй тираж — и опять 100 тысяч! Когда по приглашению издателей я приехала в Софию, меня очень тепло приняли: поили великолепным кофе, гадали на кофейной гуще, расспрашивали о Москве, рассказывали о бабе Ванге… Только никак не могли понять: почему я не говорю по-болгарски? Я старалась всё объяснить: «Понимаете, один чиновник из “Межкниги”…» Они качали головами (в Болгарии это знак согласия), а потом всё же спрашивали: «Но эту сказку про девочку Алису вы ведь перевели с болгарского на русский?.. Нет? A-а, значит, с русского на болгарский?» А когда я возвращалась в Москву, случайный попутчик горячо советовал мне купить для детей книжку «Алиса в Стране чудес»: «Она недавно вышла. Рисунки хорошие, переплет в белом супере, и на нем девочка в короне… А переводчик какая-то Демурова… Болгарка, а русский так хорошо знает!»
Глава первая
О предках и о родителях
Чарлз Латвидж (Латуидж)
[2]
Доджсон, будущий знаменитый писатель Льюис Кэрролл, происходил из семьи, которая, по родовому преданию, обосновалась когда-то на севере Англии. До недавнего времени мы ничего не знали о дальних предках писателя: Стюарт Доджсон Коллингвуд (
Collingwood
), племянник и первый биограф Кэрролла, рассказывает лишь о прадеде, деде и отце писателя. Коллингвуд, сын сестры Кэрролла Мэри и крестник писателя, хорошо знал и любил его. Книга писалась сразу же после смерти Кэрролла; в это время в руках Коллингвуда были семейные бумаги, дневники, письма и черновики дяди, его личные вещи и книги, которые были потом разрознены, частью уничтожены, а частью пропали. Биография, вышедшая в конце 1898 года, но датированная 1899-м, и по сей день остается важным источником для изучения жизни и творчества Кэрролла
[3]
.
Лишь недавно были опубликованы результаты изысканий Кита Райта
(Keath Wright
), внимательно изучившего церковные и светские архивы, а также материалы, предоставленные ему семейством Доджсон, университетами, библиотеками и коллекционерами, что позволяет заглянуть глубже в родословную писателя
[4]
. Исследователь обнаружил сведения о различных Доджсонах в приходских архивах небольшого городка Гисборн в округе Крейвен (графство Йоркшир). Несмотря на многочисленные трудности (вызванные, в частности, неустойчивым написанием фамилии, которая встречалась в архивах и как
Dodgson
, и как
Doghson
, и
как Dodson
, что было, вообще говоря, характерно для того времени), Райту удалось проследить родословную писателя, восходящую к концу XV века.
Он установил, что многие из Доджсонов с начала 1500-х годов и до самой середины XIX столетия жили в самом Гисбурне или в деревнях поблизости и посещали приходскую церковь Святой Марии.
В XVI–XVII столетиях Доджсоны занимались землепашеством и животноводством; арендовали землю, а с годами стали и прикупать ее, постепенно то расширяя свои владения, то теряя их. До наших дней в округе Крейвен, в полутора милях
[5]
от Гисборна, сохранилась ферма Пейа, которая с начала XVII века принадлежала Доджсонам, разводившим овец, ибо места здесь холмистые и не пригодны к земледелию. Двухэтажный каменный дом, выстроенный Робертом Доджсоном (1652–1721) в 1692 году, до сих пор стоит без изменений, лишь крыша теперь крыта шифером. До конца XIX века на нем сохранялась надпись «1692». Ручей, протекающий по оврагу в миле от фермы, по сей день значится на геодезических картах как «ручей Доджсонов».
У Роберта Доджсона была большая семья. Его младший сын Кристофер (1696–1750), будущий прапрадед Кэрролла, был первым из Доджсонов, получившим образование. К тому времени в сельских местностях уже появились школы, и родители отправили Кристофера в школу, расположенную неподалеку от Грассингтона, где он проучился два года. За это время Кристофер проявил незаурядные способности, которые были отмечены премией. Двухэтажное каменное здание, в котором он учился, сохранилось до наших дней: в нем и сейчас расположена школа — вернее, часть современного школьного комплекса. Дома в Англии строятся по большей части из местного кирпича или камня и сохраняются лучше, чем деревянные.
