Воздух в сарае был пропитан запахами растворителя. В помещении, под звуки льющейся из портативного радио музыки, работали три человека. Один переносил рисунки из одного лотка с водой в другой, еще один сосредоточенно ретушировал за столом эстамп, а третий склонился над небольшой картиной, рассматривая ее через закрепленные на клейкой ленте окуляры. Все трое были так поглощены работой, что не услышали шума подъехавшей машины и не заметили длинной тени, упавшей на порог через несколько секунд.

Вновь прибывший окинул взглядом комнату; при этом вся его высокая, поджарая фигура выражала нетерпение. Он резко постучал в открытую дверь сарая, но тщетно. Пришлось постучать еще раз, и только тогда один из людей поднял голову и посмотрел, мигая по-совиному, на темный силуэт.

– Адам! Извините, сразу я вас не увидел.

– Привет, Эдди. А Гарри, то есть мистер Бретт, здесь?

Этот вопрос вызвал странную реакцию. Оба молодых человека с мольбой посмотрели на третьего участника, вернее, участницу их трио, которая на мгновение замерла, стоя к ним спиной. Потом она жестом велела одному из них выключить радио, сдвинула ленту вверх, за козырек бейсболки, надела темные очки, отложила кapтину, стянула с рук нитяные перчатки и неторопливо пошла к двери.

– Вы были влюблены в нее? – спросила Гэбриэл, с yдовольствием представляя себе Адама Дайзарта в амплуа обманутого любовника.

– Это была не любовь, а вожделение, – напрямик ответил он и пожал плечами. – Я больше расстроился из-за Чарли, чем из-за Деллы.

– Возможно, этому есть какое-то вполне логичное объяснение, – сказала Гэбриэл после паузы. – Он мог просто принимать душ.

Адам покачал головой.

– Рискую смутить вас, мисс Бретт, но было совершенно очевидно, что Делла только что поднялась с ложа, где предавалась бурной страсти с Чарли Хокинсом. – Он сжал губы. – На что она имела полное право, разумеется. Но я не из тех, кто согласен делиться в этом аспекте. – Их взгляды встретились. – Вы считаете такой принцип чрезмерным?