Район расположения нашего батальона представлял собой два островка, омываемых пересыхавшими рукавами Волги, на левой ее стороне. Здесь же, вокруг нас, по всему берегу реки в зарослях кустарника, между вербами располагались полки и отдельные подразделения 13-й гвардейской стрелковой дивизии, отведенные в тыл на переформирование после ожесточенных боев под Харьковом и на Дону. Наш отдельный пулеметный батальон создавался как самостоятельная боевая единица и временно был прикомандирован к дивизии.

В то время гвардейские звания присваивались, как правило, частям, которые отличились в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Нашему батальону это почетное наименование было присвоено при его создании. Очевидно, потому, что он предназначался для выполнения особо важного задания: усилить огневую мощь дивизии.

Этот, так сказать, «аванс» обязывал нас в самый кратчайший срок подготовить личный состав подразделений так, чтобы он по своим морально-боевым качествам, выносливости и стойкости в сражениях оправдал бы высокое звание.

Вскоре к нам начало поступать пополнение. Первая партия его состояла примерно из сорока младших командиров-сержантов. Все они были в новом обмундировании, в офицерских сапогах, еще пахнущих свежим хромом.

— Откуда прибыли, товарищи? — спросил я.

При тусклом свете карманного фонаря Харитонов еще раз изучающе осмотрел карту и бросил мимолетный взгляд на часы.

— Ну, батальонный, кажется, пришла пора нам поднимать людей и подтягивать к переправе.

— Пора, командир, — согласился я, проверив время.

Майор отдал распоряжение связным, и они исчезли в темноте.

Комбат сложил карту, сунул ее в планшетку. Но тут же снова вытащил, повертел в руках и опять спрятал.

— Разрешите, товарищ майор? Вас с комиссаром ожидает на берегу заместитель командира дивизии полковник Борисов, — сообщил Архипов.

— Хорошо, сейчас будем, — ответил Харитонов и торопливо стал натягивать на ноги мокрые сапоги.

Спустившись под обрыв и разыскав Борисова, комбат доложил ему о благополучной переправе батальона через Волгу.

Приняв рапорт, полковник спросил:

— Свет какой-нибудь найдется у вас?

Занимая оборону, мы не знали тогда, что на этом клочке священной земли батальону суждено в невероятно тяжелых условиях, прикрывая фланг дивизии, который с 22 сентября стал левым флангом 62-й армии, держать оборону в течение ста сорока долгих дней и ночей. Мы хорошо понимали, что отступать некуда, что именно здесь, на берегу Волги, решается судьба нашей Родины, что настало время, когда слова «победа» или «смерть» приобрели для каждого из нас особо глубокий и реальный смысл. С этого дня для нас перестали существовать понятия «отступать», «превосходящие силы противника». Их заменило другое: «Я должен уничтожить врага, сколько бы его ни было передо мной, до полной победы!» И мы уничтожали его. Все вместе и каждый в отдельности творили чудеса героизма и бесстрашия.

Фашисты никак не могли примириться с тем, что мы отбили у них несколько жилых домов и вышвырнули из пивоваренного завода. Стремясь во что бы то ни стало возвратить потерянные позиции, они на второй же день ранним утром перешли в контрнаступление. По всей нашей обороне внезапно загремела невиданной силы артиллерийская канонада, а в воздухе появилась огромная стая «юнкерсов».

У политрука Поленицы, прилегшего вздремнуть, как рукой сняло сонливость. Он бросился к юго-западному углу завода и, припав к амбразуре, осмотрел улицу. В квартале от него из-за разрушенного здания показались два вражеских танка, сопровождаемые автоматчиками. Слышны были хлопки наших противотанковых ружей. Со стороны Госбанка в овраге появилась пехота, по ней били наши пулеметы. Вскоре у самой стены завода стали рваться гранаты, взметнулись клубы огня и дыма от бутылок с горючей смесью, и вдруг в этот напряженный момент замолк один из пулеметов. Политрук поспешил туда.

— Что случилось? Почему не стреляете? — крикнул он бойцам.

— Вода в кожухе пулемета закипела, товарищ политрук, заменим ее и снова будем строчить, — ответил лейтенант Джавага, бросая связку гранат.

Вечером того же дня я подробно описал бой в донесении и отправил его в политотдел дивизии.

Утром звонок. Говорил Марченко:

— Политотдел направил к вам кинооператора. Постарайтесь создать ему все условия для съемки героев вчерашнего боя. При этом обеспечьте полную безопасность, а то он еще новичок на фронте.

— Когда он вышел? — спросил я.

— Часов в шесть утра. Скоро должен быть.

После тяжелых кровопролитных сражений в Крыму и на Керченском полуострове на юге наступило временное затишье. Противник перегруппировывал свои силы, сосредоточивая их на новых направлениях. Советские войска готовились к отражению их ударов, пополняли части личным составом, вооружением, производили перестановку командно-начальствующего состава.

Приказом командующего Северо-Кавказским фронтом я был назначен начальником штаба 302-й стрелковой дивизии, который находился в станице Старо-Мышатовской, недалеко от города Краснодара. 1 июня 1942 года я выехал к новому месту службы.

Странно воспринималась тишина после беспрерывных бомбежек и грохота боев. По дороге почти не встречались люди и повозки. При въезде в станицу Старо-Мышатовскую нас остановил патруль. Узнав о цели нашего приезда, старший патруля молча указал на добротный дом с дощатым забором и зеленой калиткой.

На веранде, обвитой диким виноградом, за небольшим столиком сидел полный пожилой полковник с крупными чертами лица. Его редкие волосы были аккуратно зачесаны. В нем я узнал командира 302-й стрелковой дивизии Михаила Константиновича Зубкова, с которым мне уже пришлось встречаться еще в ноябре 1941 года в период, боев за город Керчь.

Зубков был опытным кадровым командиром.

Общая обстановка в направлении Сталинграда для советских войск осложнялась. Стремясь быстрее овладеть Сталинградом, гитлеровское командование, для укрепления флангов 6-й полевой и 4-й танковой армий, выдвинуло севернее 8-ю армию итальянцев, а южнее — 3-ю армию румын.

Советские войска, оборонявшие Сталинград, проявляли чудеса стойкости и героизма, отражая беспрерывные атаки врага.

9 августа часть войск Сталинградского фронта была включена в состав Юго-Восточного фронта, которым командовал генерал-полковник А. И. Еременко. Командующий войсками Юго-Восточного фронта принял решение перевести войска 51-й армии на рубеж Сарпинских озер, южнее Сталинграда, для прикрытия путей к Волге и к городу с юга.

К югу от Сталинграда тянулась лощина с рядом Сарпинских озер, поросших камышом и имевших болотистые берега. Небольшие озера являлись естественными препятствиями для танков и мотомеханизированных сил врага. Перешейки между ними давали возможность создать сильную оборону. Общий фронт обороны 51-й армии проходил по линии озер Сарпа, Цаца, Барманцак и далее до Элисты. Рубеж обороны 302-й дивизии проходил по линии озер Сарпа, Цаца, Барманцак и до поселка Заханата.

Переход войск 51-й армии на новый рубеж прикрывала 302-я стрелковая дивизия. Ее подразделения, находившиеся в арьергарде, часто вступали в боевые стычки с отрядами противника.

Обстановка в районе Сталинграда становилась все более и более напряженной. Противник сосредоточивал значительные силы для решающего удара по городу. Тяжелое положение складывалось для войск 57-й, 62-й и 64-й армий, обороняющих город и подступы к нему.

Командование Сталинградского фронта, чтобы облегчить положение 62-й армии и ослабить удар фашистов, решило нанести два вспомогательных удара по врагу силами 51-й и 57-й армий, с целью отвлечь часть его сил от Сталинграда.

Частями 51-й армии в ночь на 29 сентября намечалось нанести удар по скоплению противника на стыке дорог в районе крупного села Садовое, находящемуся юго-западнее расположения обороны 302-й дивизии. Через этот район шел важный путь снабжения фашистской 6-й полевод и 4-й танковой армий. По показаниям пленных, в Садовом размещался также штаб 4-й дивизии румын.

Второй удар предполагалось нанести силами войск 57-й армии северо-западнее.

Для разгрома фашистских войск в Садовом, командующий 51-й армией генерал-майор Н. И. Труфанов приказал создать отряд из подразделений 302-й и 91-й дивизий и усилить его 254-м танковым батальоном. Успех действий отряда зависел от подвижности, поэтому для передвижения стрелковых подразделений было выделено необходимое количество автомашин.

Близилась зима 1942 года. Наступил новый этап в Великой Отечественной войне — переход наших войск в районе Сталинграда от обороны к решительному, стратегическому наступлению.

51-й армии была поставлена задача прорвать оборону противника с плацдармов на перешейках между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак, основными силами развивать наступление на запад, в направлении на Абганерово, а затем на юго-запад, на Котельниково.

302-я и 15-я гвардейские стрелковые дивизии должны были нанести совместный удар в направлении на Абганерово. Для наступления полоса прорыва 302-й дивизии была сужена. Оставляемые полками дивизии рубежи обороны занял 76-й укрепленный район, подразделения которого оснащены мощным пулеметным, противотанковым и артиллерийским вооружением.

Дивизия сосредоточивала основные силы на правом фланге своих боевых порядков в районе озер Цаца и Барманцак. Чтобы скрыть от противника перегруппировку, подразделения и части продвигались на новые рубежи ночью.

Штабу дивизии предстояла напряженная работа. Прежде всего мною был собран руководящий состав штаба. Совещание носило оперативный характер. Был намечен план действий, даны задания начальникам отделений, установлены сроки исполнения.

В результате успешного наступления советских войск в ноябре 1942 года под Сталинградом оказались в окружении 6-я полевая и 4-я танковая армии противника.

В конце ноября 1942 года гитлеровское командование поняло, что без помощи деблокирующих сил окруженные не в состоянии будут самостоятельно вырваться из кольца. В помощь им спешно начала создаваться армейская группа «Дон», командование которой было поручено командующему 11-й полевой армией генерал-полковнику (позднее фельдмаршал) Манштейну.

По мере приближения частей 4-го кавкорпуса и 302-й стрелковой дивизии к Котельниково сопротивление противника возрастало. Ружейно-пулеметная перестрелка с первых чисел декабря все чаще и чаще перекрывалась огневыми артиллерийскими и минометными налетами. Обходя упорно сопротивляющиеся опорные пункты противника, наши части и подразделения вынуждали его отходить. Часто возникали короткий встречные бои, в которых противник все чаще стал применять небольшие танковые группы. Одна из них пыталась овладеть поселком Чилеково. Артиллеристы майора И. Е. Гришунова подбили четыре танка. Остальные отошли в направлении Котельниково.

Продвижение частей 302-й дивизии было остановлено на линии хуторов Гремячий, Нижне-Черни, Пимен-Черни. В этих опорных пунктах находились не только румынские войска, но и немецкие группы, усиленные танками и артиллерийско-минометными средствами.

Штаб нашей дивизии и оперативная группа расположились на разъезде Небыковском, в 3–4 километрах от Чилеково, а остальные отделения и тыловые управления — в Чилеково.