Рог Минотавра, клинок, сотворенный легендарным Дедалом для Тавра, любимого воина царя Миноса, одарил хозяина силой, но отнял разум. Не принес он удачи и потомкам Тавра, исполняя их желания, взамен отбирая душу, коверкая жизни. Оттого и оборвался род князей Тавровских. Памятью о них остались развалины старой усадьбы и легенда, которую Женьке рассказали местные жители. Скрываясь от бывшего и чрезвычайно агрессивного жениха, Евгения приехала в забытую деревню, не предполагая, что ненароком окажется в центре чужой и опасной игры. Здесь у каждого своя роль и своя маска, минувшее тесно переплетается с будущим. И прошлое вновь оживает. Выходит из тени человек в маске быка, собирая чужие жизни. Он убивает, силясь утолить голод клинка, а также вернуть последнюю княжну из проклятого рода Тавровских…
– Женька, не будь дурой, – прошипела Лариска. – Нашла, ради кого слезы лить.
Слезы лились сами собой. Крупные, можно сказать, отборные. Женька только всхлипывала и подвывала, причем с каждой минутой всхлипы становились все тише, а подвывания – громче.
– Он тебя не достоин, – Лариска тоже шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки, и зарождающийся слезопад перекрыла сушкой. Диетической. На диете Лариска сидела время от времени, как правило, после крушения очередного романа. Хватало ее недели на две-три, впрочем, Женька помнила, что однажды диетическое лечение продлилось целый месяц, и Лариска тогда изрядно постройнела, перекрасилась, нарастила акриловые ногти, расписанные незабудками и, осознав свою нечеловеческую привлекательность, влюбилась.
– На вот, не вой, – Лариска сунула сушку и Женьке. – Жуй давай и рассказывай.
Она села, закинув ногу на ногу, и полы шелкового халатика разошлись, выставляя округлые Ларискины колени.
