Люди погибают в катастрофах. Это страшно и неотвратимо.
Люди сводят счеты с жизнью. Это непонятно, и потому страшно вдвойне.
Две смерти — гибель известного медиамагната и самоубийство офицера Интерпола — завязались в странный клубок. Распутать его — дело чести для профессионалов. Но словно сам дьявол тасовал карты в этой безумной игре с жизнью. Какой-то изощренный ум расписывал в ней ходы.
Ищи, кому выгодно, — говорят знатоки. Ищите женщину! — утверждают французы. И не всегда одна истина противоречит другой…
Март в Южном полушарии… Океан шумит, то затихая, то набирая силу. С катера хорошо видна выгоревшая желтая крыша пляжного ресторанчика, крытая белесым пальмовым листом. Молодая женщина в парео хотела сказать — соломой, что в итоге напомнило бы «тиха украинская ночь», но владелец катера Паскаль поясняет, что это сухой пальмовый лист, la feuille séche du palmier.
Под пальмовой крышей бара голландка с волосами такого же соломенною цвета, в синем прозрачном козырьке, флегматично замешивает в серебристом цилиндре пины-колады. Голландку зовут Ана. За ее спиной висит фотография Аэртона Сенны, снятого в одних трусах на белоснежном песке пляжа Baie Orientate, что простирается перед ними. На пляже вразброс выгорают красные мягкие шезлонги и зонты. Вяло шевелят жидким листом низкорослые пальмы, повернувшиеся спиной к океану. Аэртон Сенна еще жив и улыбается, не подозревая, что всего через пару месяцев сгорит в своем болиде.
Женщина в парео сходит на берег, садится за стоику бара, разглядывает в подзорную трубу четкие зеленые холмы острова Ангуиллы и ныряющих со скал пеликанов. Для голландки она просто «леди в парео». Леди здесь на отдыхе без семьи, расслабленна и равнодушна ко всему, кроме ночных игорных домов в Филипсберге. Со своими немногочисленными знакомыми она общается по-французски. Все думают, что она чистокровная француженка.
Когда-то ее первый муж, поганец, сказал:
— Как отличить русского туриста? Возле бассейна пятизвездочного отеля висит табличка, на которой на всех языках мира, в том числе и на русском, написано, что бассейн открыт с 8 до 23. И каждую ночь русские с гоготом и визгом лезут в бассейн, причем прыгают в него непосредственно задницами, очевидно, для усиления эффекта. Призывать их к порядку бесполезно. Скандалить бессмысленно. Уезжают старые и приезжают новые русские, и все они по ночам задницами прыгают в бассейн… Почему?
Глава первая
Юрьев день
1
Старший оперуполномоченный по особо важным делам Национального центрального бюро Интерпола в России майор Георгий Гольцов вот уже десять дней как, приходя на работу, исполнял одно и то же доведенное до автоматизма действие. В девять утра войдя в тесный кабинет, заставленный картонными коробками с документами, Георгий снимал плащ, вешал его в стенной шкаф рядом с парадной милицейской формой с майорскими звездами на погонах и медалью «За отвагу». Форму Георгий надевал редко. Затем он отстегивал кобуру, прятал в сейф табельный ПМ, садился за стол и привычным жестом включал компьютер, чтобы проверить электронную почту.
На это уходило минут пятнадцать.
Если никаких срочных сообщений не поступало, Георгий придвигал телефон и набирал номер Юры Малышева. За десять дней он успел выучить этот номер наизусть. Квартира Малышева отвечала мертвыми гудками…
Этот ритуал возник десять дней назад, когда на стол Гольцову попал документ из Таганской межрайонной прокуратуры.
Следователь прокуратуры просил уточнить данные, полученные из Российского национального центрального бюро Интерпола в начале февраля нынешнего года. Речь шла о неустановленном гражданине Франции, подозреваемом в совершении преступления на территории Российской Федерации. Преступник был необычным: в результате (предположительно) имитации катастрофы автомобиля, за рулем которого находился сам француз, погиб известный российский предприниматель Завальнюк. Из-за того что подозреваемый оказался иностранцем, следователь направил запрос в Интерпол. Идентифицировать подозреваемого француза было несложно. Им оказался некий Пьер Луи Леже, 1968 года рождения, уроженец департамента Марна. Труднее дело обстояло с его поимкой, но эта проблема Гольцова уже не касалась. Следователя прокуратуры также интересовало, не отыщутся ли в архиве Интерпола данные о похожих преступлениях? Насколько помнил Георгий, никаких данных о похожей автокатастрофе в архивах Генерального секретариата Интерпола не обнаружилось.
2
Ольга шла, спрятавшись от дождя под широким зонтом, и думала о том, что до сих пор ее не покидает чувство, будто в любой момент ей может повстречаться Юра, просто идущий навстречу по улице.
Она шла и вспоминала, вспоминала.
…Все стало очень плохо в декабре, незадолго до Новогодних праздников. Оля готовилась к ним с замиранием сердца. В последнее время она замечала, что Юра стал относиться к ней сдержаннее, чем раньше. И даже придумала причину: решила, что Юру перестали устраивать их исключительно дружеские отношения, но он не решается первым заговорить о том, что их дружбе пора перейти в другую фазу.
Они встречались так давно, что, хотя о свадьбе речи пока не шло, это событие само собой подразумевалось в ближайшем будущем, когда они оба встанут на ноги. Они с Юрой познакомились на вечеринке у ее школьной подруги. Задумчивый сероглазый парень понравился ей с первого взгляда — он показался ей единственным взрослым человеком среди сверстников. Чувствовалось, что Юре скучно, но из вежливости, чтобы не портить праздник, он старается не показывать это.
Примерно то же испытывала Оля, только что вернувшаяся из Штатов после двухмесячной стажировки в Калифорнийском университете. Чувствуя себя ужасно взрослой и умной, она захотела продемонстрировать эти качества замкнутому сероглазому молодому человеку, одиноко сидевшему в кресле с книгой. Она подошла к нему, присела на подлокотник кресла и загадочным тоном роковой красавицы произнесла:
3
Во второй половине дня над Новыми Черемушками разразился настоящий весенний ливень с раскатами молодого грома. В кабинете генерал-майора Полонского стало темно. Пришлось зажечь режущий глаза верхний свет. Вода мутными потоками бежала по оконным стеклам — словно волны накрывали капитанскую каюту. Казалось, еще немного — и смоет весь восемнадцатый этаж здания Главного информационного центра МВД, на котором располагался офис Российского национального центрального бюро Интерпола.
Директор НЦБ генерал-майор Владимир Сергеевич Полонский, откинувшись на спинку кресла, изучал документы. Выражение его лица оставалось загадкой для Гольцова. В тишине шуршали перелистываемые страницы. Наконец шеф сдвинул на кончик носа очки для чтения и поверх них взглянул на собеседника.
— М-да… — протянул он. — Ты понимаешь, Георгий, что все это для нас значит?
Вопрос чисто риторический. Ответить «да» — показать, будто ты умнее шефа. Ответить «нет» — показать, будто вовсе дурак. Вернее всего промолчать. Вроде есть кое-какие мысли, но хотелось бы узнать ваше мнение…
— Это значит, что всем нашим бумажкам теперь грош цена!
4
Яцек Михальский, друг и коллега еще по КГБ Литвы, а теперь глава частного охранного агентства «Кондор», ожидал Георгия в Центре ветеранов ВДВ. Друзья давно не виделись. Михальский по делам на месяц уезжал в Южную Америку и теперь — здоровенный, бритоголовый — выделялся на фоне бледнолицых москвичей колониальным загаром.
— Привет! — Яцек поднялся навстречу Георгию, жестом представил своего собеседника: — Подполковник Исидро Карпентер, наш человек в Гаване. А это мой друг майор Георгий, стало быть, по-испански Хорхе Гольцов.
— Комо эстас? — спросил Георгий, протягивая кубинцу руку.
Исидро рассмеялся. Ответил по-русски:
— Неплохо.
