В период Второй мировой войны германское командование не раз планировало захватить Кавказ. Уже в 1941 году оно предприняло для этого конкретные шаги. 21 ноября был захвачен Ростов-на-Дону, который противник не без основания считал воротами Кавказа. Однако уже 27 ноября армии Южного фронта нанесли мощный удар по ростовской группировке противника с севера, востока и юга и 29 ноября освободили город. Немцы были вынуждены поспешно отступить на правый берег реки Миус. Так была сорвана их первая попытка проникнуть на Кавказ. Не принесла успеха и другая попытка, предпринятая в том же году, когда германские войска попробовали прорваться на Кавказ через Крым.

А дальше ситуация в этом плане стала складываться вообще неблагоприятно для немецкого командования. Красная армия нанесла серьезное поражение вермахту под Москвой, Ростовом, Тихвином и похоронила германскую идею «молниеносной войны». Противостояние приняло затяжной характер. Поэтому, планируя летнюю кампанию 1942 года, немецкое командование решило захватить важнейшие экономические районы на юге СССР. «…Оставалась единственная возможность: подорвать экономическую мощь России, ударить по материальной основе ее вооруженных сил, — писал по этому поводу известный военный историк Фуллер. — Было решено, что для этого нужно лишить Россию донецкого промышленного района, кубанской житницы и кавказской нефти»

[1]

.

О том, какое значение придавали нацисты захвату Кавказа, свидетельствует заявление министра иностранных дел Германии Риббентропа: «Когда русские запасы нефти истощатся, Россия будет поставлена на колени»

[2]

. А Гитлер по этому поводу высказался на совещании в Штабе группы армий «Юг» 1 июня 1942 года так: «Моя основная мысль — занять область Кавказа, возможно основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну…»

[3]

.

Тщательно был разработан противником план захвата Кавказа — «Эдельвейс». По этому документу немцы намерены были вначале оккупировать Северный Кавказ, а затем тремя путями проникнуть в Закавказье: обойти Главный Кавказский хребет с запада и востока и одновременно всеми силами горнопехотных частей преодолеть перевалы.

Осуществление плана по захвату Кавказа возлагалось на группу армий «А».

Прежде чем перейти к описанию событий непосредственно на перевалах Главного Кавказского хребта, необходимо хотя бы кратко познакомить читателей с географией района боевых действий.

Главный Кавказский хребет протянулся огромной грядой на 1200–1300 километров от Апшеронского полуострова на Каспии до берегов Черного моря. Хребет условно делится на три части: Восточный Кавказ — от Апшеронского полуострова до горы Казбек (около 500 км), Центральный Кавказ — от Казбека до Эльбруса (около 200 км) и Западный Кавказ — от Эльбруса до Анапы (около 500 км). Наиболее высокая часть хребта — центральная. Средняя высота гор достигает здесь 4 км. А вершины Эльбрус, Казбек, Дых-Тау, Каштан-Тау, Пик Пушкина, Джанги-Тау, Мижирги имеют высоту более 5 км.

Самая высокая гора — Эльбрус. Высота его западной вершины 5642 метра, восточной — 5621 метр. Снеговая линия на Кавказе проходит на уровне 3200 метров. Выше нее круглый год — царство снега и льда. Хребет от Эльбруса и Казбека постепенно снижается к берегам Каспия и Черного моря.

В районе южной границы центральной части хребта через перевал Крестовый пролегает Военно-Грузинская дорога, а через перевал Мамисон — Военно-Осетинская дорога. К западу от Эльбруса, через перевал Клухор, проходит Военно-Сухумская дорога. Эти дороги строились в XIX веке, и сами названия говорят об их стратегическом значении.

Кроме названных хребет пересекают с севера на юг другие, менее значительные дороги и тропы. Но только некоторые из них пригодны для движения колесного транспорта, да и то лишь в летнее время. Большая часть дорог и троп доступна главным образом для движения вьючного транспорта и пешеходов. Но на любом, даже самом трудном, участке хребет могут преодолеть группы опытных альпинистов.

Несмотря на неудачи в прорыве советской обороны на перевалах Главного Кавказского хребта, германское командование, реализуя указания Гитлера, вновь и вновь пыталось прорваться в Закавказье. Очередная попытка наступления через хребет по железной дороге, идущей в Туапсе, была предпринята в период с 25 сентября по 23 октября 1942 года (первый из нескольких этапов Туапсинской оборонительной операции). При этом военное германское командование, как уже говорилось, использовало в этой операции линейные части горнопехотных дивизий, 79-й и 94-й горно-вьючные артиллерийские полки, 1-й высокогорный батальон, 48-й саперный батальон, переброшенные на новый участок из районов Клухора и Эльбруса. Теперь командование группы армий «А» для выполнения задачи по овладению Туапсе в составе 17-й полевой армии вермахта генерал-полковника Руоффа создало две ударные группировки: первая — в районе южнее Нефтегорск, Хадыженская в составе 46-й пехотной, 97-й (204, 207 егп, артиллерийские, саперные части и др. подразделения) и 101-й (228, 229 егп, артиллерийские, саперные части и др. подразделения) егерских дивизий и дивизионной группы горнопехотных войск «Ланц» под командованием генерал-лейтенанта Г. Ланца; вторая — в районе н/п Горячий Ключ в составе 1-й мобильной словацкой дивизии, 198-й и 125-й пехотных дивизий вермахта. Все эти соединения образовали так называемую ударную группу «Туапсе».

14 сентября командир 49 гпк генерал Конрад был вызван в Ставку фюрера в Виннице, где Гитлер лично давал ему указания о сроках готовности наступления на Туапсе (25 сентября. —

Примеч. авт.

)

Переброска подразделений 1-й и 4-й горнопехотных дивизий из районов Клухора, Маруха и с других перевалов этой части Кавказского хребта на туапсинское направление подтверждала и то, что егеря, остановленные нашими войсками на южных склонах этих перевалов, отказались от дальнейших попыток прорваться в районе Сухуми к морю.

Об этом свидетельствуют и мемуары уже известного читателям генерала Конрада:

Сталинградский разгром оказал громадное влияние на все войска противника. В первых числах января 1943 года вместе со всей германской группировкой на Кавказе началось отступление частей 49-го горнопехотного корпуса, которые покидали перевалы Главного Кавказского хребта. Шифрованный план отхода командиры дивизии 44 егк и 49 гпк получили 31 декабря 1942 года. После больших потерь л/с германское командование переименовало группу альпийских частей, называвшуюся «Ланц» (по фамилии командира 1-й горнопехотной дивизии генерал-лейтенанта Ланца, который получил более высокую должность), в боевую группу «Кресс» (по фамилии генерал-майора Кресса — нового командира 4 гпд). Эта группа, по советским оценкам, состояла из двух горнопехотных и одного моторизованного полков, запасного и усиленного пехотного батальонов, двух артиллерийских дивизионов и мотоциклетного полка

[42]

. В январе 1943 года еще недавно отлично укомплектованные германские егеря представляли собой жалкое зрелище. Эти завернутые в байковые одеяла, с намотанными на ноги тряпками альпинисты и горные стрелки — бывшие «покорители Кавказа» — позорно отступали, не имея возможности даже забрать с собой свою артиллерию. Лошади и мулы егерей пали от голода, недоедания и болезней, а полугусеничных тягачей катастрофически не хватало.

На 3 января 1943 года штаб 242-й горнострелковой дивизии боевую обстановку в Приэльбрусье оценивал так:

Это донесение было составлено по результатам действий разведгрупп старшего лейтенанта И. Хорошайлова из 897 гпп 242 гсд и лейтенанта А. Николаева. Во второй группе (из 14 человек) были два инструктора альпинизма — лейтенанты А. Грязнов и Л. Коротаева, одни из соавторов песни военных альпинистов — знаменитой «Баксанской».

Немцы, несмотря на сильнейшие бураны, покидали Приэльбрусье, видимо, боясь попасть в окружение. Уже 7 января долина Баксана оказалась свободной от противника. Поэтому два полка 242 гсд, части обеспечения и др. подразделения начали перебрасываться в район Туапсе. В Приэльбрусье остался 897 гсп майора Сорокина, усиленный двумя специальными горно-вьючными ротами снабжения (появились в 242 гсд в октябре 1942 года), 5-й и 6-й горнострелковые отряды и отряд 25-го полка внутренних войск.

Известно, что еще задолго до вторжения в СССР главное командование вооруженных сил Германии — вермахта (ОКВ) при участии Министерства иностранных дел рейха планировало проведение многоплановых стратегических операций по всему земному шару. В директиве ОКВ № 32 от 11 июня 1941 года, которая называлась «Подготовка к периоду после осуществления плана „Барбаросса“», германской армии предписывалось в конце осени 1941 года и зимой 1941–1942 годов продолжать борьбу с Англией на Ближнем и Среднем Востоке «путем скоординированных наступлений из Ливии через Египет, а также из Болгарии через Турцию и с Кавказа через Иран в Ирак»

[44]

.

Именно для реализации этих целей еще в мае 1941 года был создан рабочий «Особый штаб Ф» во главе с генералом авиации Гельмутом Фельми

[45]

. В задачи штаба входило руководство диверсионной деятельностью, агентурной разведкой, специально сформированными особыми национальными воинскими частями и подразделениями на Ближнем и Среднем Востоке, а также на Кавказе. Местом дислокации «Особого штаба Ф» был избран лагерь на мысе Сунион в Южной Греции.

21 июня 1941 года в дополнение к директиве № 32 была выпущена директива № 32а «Обязанности зондерштаба Ф» (генерал авиации Фельми). В этом документе подчеркивалось, что военное вторжение на Ближний и Средний Восток в нужное время предполагается дополнить специально спровоцированными волнениями и восстаниями

[46]

.

Генерал Фельми, по первой букве фамилии которого штаб и получил свое наименование, считался в нацистской Германии знатоком Востока. Он долго служил военным инструктором в Турции и некоторое время — в странах тропической Африки

[47]

. Начальником штаба у Фельми был майор Рикс Майер, в некоторой степени авантюрист, с претензией на блестящее знание Ближнего Востока, как и сам Фельми. Он также служил в Турции, полулегально действовал в Палестине, Иране, Алжире. К «штабу Ф» был прикомандирован представитель армейской контрразведки, офицер по особо важным поручениям полковник Риттер фон Нидермайер. В этот период в составе «Особого штаба Ф» помимо контингента из арабских и других ближневосточных националистов (первоначально в лагерь на мыс Сунион прибыли 27 арабов-националистов для прохождения военной подготовки, а в дальнейшем намечалось довести их число до 200) было 20 офицеров, 200 унтер-офицеров и рядовых вермахта.

По рекомендации Министерства иностранных дел Германии и лично самого министра Риббентропа «особоуполномоченным по арабским странам» при «Особом штабе Ф» был назначен генерал Гробба. В его обязанности наряду с другими вменялась довольно ответственная миссия — обеспечение координации действий двух конкурирующих и даже иногда враждующих между собой ведомств рейха: Верховного главного командования вооруженных сил (вермахта) и Министерства иностранных дел. В вопросах политики Германии на Ближнем и Среднем Востоке генералу Гробба отводилась не последняя роль. Выбор Риббентропа не был случайным. С октября 1932 года Гробба занимал пост германского посланника в Багдаде, с 1 января по 3 сентября 1939 года — посланника в Саудовской Аравии. С начала Второй мировой войны до февраля 1943 года, то есть до сталинградского поражения вермахта и разгрома группы армий «А» на Кавказе, Гробба квалифицированного выполнял свои обязанности на посту «особоуполномоченного по арабским странам». Кроме того, он был ответственным за пребывание в нацистской Германии муфтия Палестины Амина аль-Хусейни, бывшего премьер-министра Ирака Рашида Али аль-Гайлани и одного из лидеров сирийских националистов майора Фаузи Каукджи. Гробба одновременно занимал также и другие, не менее важные посты. Так, он был ответственным по вопросам Ирака, а с начала 1942 года стал председателем «арабского комитета» в Министерстве иностранных дел Германии.

В прямом контакте с «Особым штабом Ф» в вопросах агентурной разведки в странах Арабского Востока и одурманивания арабов, особенно молодежи и студентов, находилось Министерство иностранных дел нацистской Германии. Министерство поддерживало тесную связь с лидерами арабских националистов, главами мусульманского духовенства и другими националистически настроенными деятелями.

Свою деятельность нацисты демагогически прикрывали лозунгом об «использовании арабского национально-освободительного движения». В этой связи обратимся к упоминавшейся уже директиве ОКВ№ 32 от 11 июня 1941 года, в которой было сказано: «Положение англичан на Среднем Востоке при проведении крупных немецких операций станет тем затруднительнее, чем больше они будут в нужное время скованы очагами волнений и восстаниями». Гробба получил непосредственно от Риббентропа особое задание «обхаживать» Фаузи Каукджи. В связи с необходимостью иметь при «Особом штабе Ф» связного от Министерства иностранных дел, Гробба предложил кандидатуру доктора Гранова, который знал арабский язык и в 1932–1934 годах работал советником германского посольства в Багдаде.

К концу 1941 года в Министерстве иностранных дел немало должностей занимали разведчики и контрразведчики. В частности, одним из них был статс-секретарь Кеплер, осуществлявший пропаганду на Индию, формирование «Индийского легиона» из пленных, захваченных немцами в Северной Африке, посланник фон Хантиг, в чьи функции входили «пантуранистский вопрос, руководство экс-хедивом Египта, связь с иракскими националистами». В задачи особого политического отдела по делам Ближнего Востока МИДа входило «суммирование и оценка ближневосточных дел и проблем при руководителе политического отдела». Этими вопросами занимался генеральный референт советник Мельхерс в сотрудничестве с советником Шлобнесом. Для обработки и обобщения материалов по Ближнему Востоку в начале 1942 года при министерстве был создан «арабский комитет», председателем которого, как уже указывалось выше, стал Гробба.

Еще 28 ноября 1941 года в Берлине состоялась встреча Гитлера с великим муфтием Палестины аль-Хусейни. Стремясь добиться согласия на провозглашение Третьим рейхом декларации, которая гарантировала бы независимость арабских стран, муфтий предложил сформировать «Арабский легион» и включить его в состав германских вооруженных сил для совместной борьбы против Англии. При этом он просил Гитлера признать его, муфтия, политическим лидером всего арабского мира. Гитлер в ответ заявил, что войска вермахта ведут тяжелые бои за выход на Северный Кавказ и что пока Германия не захватит этот рубеж, о декларации не может быть и речи. Свое заявление Гитлер заключил следующими словами: «В противном случае преждевременная декларация сделает французскую колониальную империю союзницей де Голля и Англии и отвлечет германские войска с главного Восточного фронта в Западную Европу»

К идее создания «Арабского легиона» Гитлер отнесся с интересом, ибо использование иностранных националистических воинских формирований отвечало задачам, указанным в директиве ОКВ № 32.

Следует сказать, что внутри лагеря стран «оси» не было необходимого единства, а в ходе Второй мировой войны державы «оси» помимо общих агрессивных планов преследовали каждая и свои тайные цели. В частности, в ближневосточной политике Верховное главное командование вермахта отнюдь не во всех случаях посвящало в свои планы партнеров по блоку. В этой связи напомним, что, создавая «Арабский легион», нацисты не поставили об этом в известность даже своих итальянских союзников. Генералы Гробба и Фельми, как и руководящие лица из ОКВ и Министерства иностранных дел Германии, опасались, что итальянские союзники — и соперники — не согласятся с формированием «Арабского легиона» и заключением «германо-иракского военного соглашения». Поэтому они советовали обосновать эти мероприятия в крайнем случае тем, что военные действия на территории арабских стран в первую очередь будет вести сама Германия.

Уверовав в свое влияние на аль-Хусейни и аль-Гайлани, немцы не без иронии отмечали, что «итальянцам можно предоставить возможность заключить соответствующее соглашение с аль-Гайлани и великим муфтием и сформировать „Арабский легион“». Известно, что основная роль в осуществлении захватнических планов в Африке и на Средиземноморье отводилась партнерами по блоку именно Италии. Во исполнение «глобальной стратегии» гитлеровцев итальянские фашисты должны были в начале войны вести единоборство в указанных районах против Англии и Франции с целью создать Германии благоприятные условия для разгрома этих европейских стран

[79]

. Но сама концепция национал-социализма не позволяла проявлять умеренность и честность даже в отношениях между партнерами.

Замыслы главарей итальянского фашизма не ограничивались предначертаниями Гитлера. Они мечтали о создании «Великой Римской империи», рассчитывая на обширные колониальные приобретения в Африке и в бассейне Средиземного моря. К своим агрессивным акциям итальянские фашисты приступили задолго до начала Второй мировой войны. По их планам, в состав «империи» должны были войти Албания, Турция, Ливия, Эфиопия (последние две были захвачены ранее), значительная часть Египта, англо-египетского Судана, британское и французское Сомали. Итальянские фашисты планировали вовлечь в сферу своего влияния и многие страны Арабского Востока, на большинство которых несколько позднее стала претендовать нацистская Германия. В частности, в итальянские планы захвата были включены Аден, Хадрамаут, Ирак, Йемен, Палестина, Саудовская Аравия, Трансиордания и другие страны и территории Арабского Востока

Сделав этот небольшой экскурс в историю, напомним, что Рашиду Али аль-Гайлани в короткий срок удалось добиться от Риббентропа письма, где он признавался будущим главой «нового» Ирака. А аль-Хусейни, хотя и был принят самим Гитлером, однако ничего от него не получил. Естественно, что предпочтение, отданное немцами будущему иракскому «премьеру», углубило и без того острые противоречия между светским лидером арабских националистов и «духовным отцом» мусульман Палестины. Это обстоятельство толкнуло аль-Хусейни на поиски новых хозяев. И выбор муфтия пал на дуче. Аль-Хусейни отправился с визитом в Рим, где 7 мая 1942 года встретился с Муссолини и в ходе беседы с ним также предложил создать «Арабский легион», но с немаловажными коррективами. В то время как в Берлине муфтий даже не заикнулся о самостоятельности «Арабского легиона», в Риме он предложил создать его как «независимое арабское воинское формирование» под командованием арабских офицеров и с арабским знаменем. Аль-Хусейни просил Муссолини позаботиться о том, чтобы в качестве унтер-офицеров «легиона» были использованы те молодые арабы, которые проходили специальную военную подготовку в Южной Греции при «Особом штабе Ф».

Итальянское военно-политическое руководство приняло решение дождаться официального заявления правительства Третьего рейха о планах Германии по «использованию арабских добровольцев в борьбе против Англии». Разумеется, итальянская разведка давно осведомила Муссолини и итальянский Генеральный штаб о существовании «Особого штаба Ф» на мысе Сунион и о прохождении там арабским подразделением специальной военной подготовки.

В июле 1942 года группа армий «А» приступила к реализации операции «Эдельвейс» и к концу месяца прорвалась в донские и кубанские степи, нацелив свои танковые и горнопехотные соединения на нефтяные районы Майкопа, Грозного и Баку.

В то время, когда части 49-го горнопехотого корпуса генерала горных войск Конрада оказались у предгорий Главного Кавказского хребта, когда дивизии 1-й танковой армии вермахта генерал-полковника Клейста, преодолевая упорное сопротивление советских войск, ценою огромных потерь медленно продвигались на грозненском направлении, а Африканский корпус генерала Роммеля находился в 100 км от Александрии, Верховное главнокомандование вермахта, Генеральный штаб сухопутных сил (ОКХ), ведомства Риббентропа и Канариса решили, что настал момент использовать вооруженные формирования «Особого штаба Ф».

5 августа 1942 года началась переброска этих формирований из лагеря на мысе Сунион в Болгарию, а затем в Румынию.

Временные неудачи героически сопротивлявшейся Красной армии и продвижение группы армий «А» вермахта на Северном Кавказе в августе 1942 года укрепили надежду германских генералов и дипломатов на скорейший захват Тбилиси и на прорыв в ближайшее время в Ирак через Иран.

20 августа 1942 года ОКВ приняло решение приступить к развертыванию «Особого штаба Ф» в Корпус особого назначения «Ф» и перебросить его в резерв штаба группы армий «А» в Сталино (Донецк). Согласно планам ОКВ, корпус «Ф» под командованием генерала авиации Фельми после вступления германских войск группы армий «А» в Тбилиси подлежал переброске по железной дороге через Ростов-на-Дону на Кавказ и в дальнейшем должен был наступать по направлению Западный Иран — Ирак с выходом к Персидскому заливу, а именно к Басре. Согласно германскому плану «больших клещей», корпус «Ф» после захвата Кавказа должен был соединиться на Ближнем Востоке с итало-немецкими войсками, которые к тому времени овладели бы Суэцким каналом.