Каждый раз, когда приходилось спускаться с гор в долину, дон Хосе Игнасио де Рибейра Кальвера, благородный предводитель полусотни рыцарей без страха и совести, чувствовал себя неуютно. Он предпочел бы оставаться под пологом горного леса и отправлять вниз за провиантом десяток надежных парней во главе со своим первейшим помощником Сантосом. Но горький жизненный опыт подсказывал ему, что даже самые надежные парни, спустившись в долину, могут утратить свою надежность и не вернуться. Поэтому и приходилось ему поднимать всю банду и отправляться вниз.

Высокие горы окружали долину со всех сторон, надежно ограждая ее от внешнего мира. Но они же и задерживали дожди, питавшие ее влагой. Казалось чудом, что на пологих склонах гор росли кукуруза и фасоль, перец и томаты, авокадо и картофель. Чудо сотворили человеческие руки. Трудолюбивые жители долины проложили оросительные каналы, вырубили непроходимые заросли мескита на склонах и бережно ухаживали за каждым ростком.

На этой земле, высушенной солнцем и ветрами докрасна, работали люди с такими же красными, выжженными лицами. На них были широкополые соломенные шляпы, белые домотканые рубашки и штаны. В такой одежде удобно работать под жгучими лучами. Просто скроенная и крепко сшитая, она долговечна, поэтому крестьяне носят ее всю жизнь. Иногда она долговечнее, чем сами люди.

Банда Кальверы спустилась по горной дороге и напрямик через поле поскакала к деревне. Люди в белом почтительно замирали при виде кавалькады. Те, кто склонился с мотыгами в руках, не разгибались, а поднявшие мачете не опускали его. И даже тощие мулы застыли у дороги, словно каменные изваяния, увидев, как замерли их погонщики.

Кальвера знал, что одно его имя вселяет в этих людей леденящий, парализующий страх. Это было лестно, хотя и забавно – нищим крестьянам незачем было бояться его. Они не представляли для него никакого интереса.

Убивая время на площади приграничного городка, Крис Беллоу уже давно украдкой наблюдал за парой приличных джентльменов, дожидавшихся дилижанса. Они вели себя скромно, но с достоинством. Зайдя за ними в салун, он отметил, что они не играли в карты и ни разу не заказали виски. Один из них иногда прикладывался к фляжке, которую доставал из внутреннего кармана, но не слишком часто. Джентльмены съели по одной порции бобов с мясом, выпили по одной чашке кофе. И ни на миг не выпускали из рук свои потертые саквояжи. Парочка типичных бродячих коммерсантов мелкого калибра.

Однако знакомый буфетчик рассказал Крису кое-что интересное. Оказывается, накануне, когда после традиционной потасовки из окна борделя на дорогу выпал какой-то малый с простреленной головой, скромные коммерсанты не поленились обратиться к владельцу похоронного бюро, располагавшегося тут же на площади вместе с остальными городскими заведениями, и заплатили ему двадцать долларов за похороны.

Двадцать долларов за похороны незнакомого человека? Люди, которые так легко расстаются с двадцаткой при виде чужой смерти, серьезно заинтересовали Криса. Сегодня он не отказался бы и от лишнего цента. И ему все сильнее хотелось подсесть к этим джентльменам в дилижанс, чтобы в пути незаметно выяснить, сколько они готовы заплатить за свои жизни. А потом при удобном случае осуществить с ними несложную финансовую операцию.

Но дилижанс еще не прибыл, а у джентльменов, похоже, уже возникли проблемы.

На площади собралось много людей. Ковбои, ожидавшие отправки на ранчо, местные жители, бродяги. Это были разные люди. По-разному одетые, на разных стадиях истощения или ожирения. Разных политических убеждений. Но сейчас их объединяло одно – все они хранили напряженное молчание.