Дорогой Жан…

Ржевская Яна

1933 год, деревушка в Нижней Нормандии, куда возвращается умирать главный герой. Что объединяет его с отставным инспектором полиции и юным архивариусом? Кто опоясывает побережье Франции чередой смертей, и почему в глазах мертвых девушек нет страха? Успеет ли инспектор «Бульдог» Мерсо взять верный след? Осень, кальвадос, развалившийся дом, тени прошлого и свежая кровь на руках, которую герой не помнит. Он многого не помнит… Повесть в письмах о прошлом, настоящем и жутком.

© Яна Ржевская, 2015

© Ярослав Васильев, иллюстрации, 2015

Корректор

Наталья Яницкая

Август

Дорогой Жан,

Думал ли я, что когда-нибудь вернусь в Сен-Бьеф? Нашему дому, конечно, дорого стоили четыре десятилетия без хозяйской руки и присмотра. Крыша в столовой течет, так что пол там совсем сгнил и вот-вот провалится. Мебель изъедена жучком, а ступени рассохлись и скрипят под ногами. Впрочем, в этом скрипе есть что-то умиротворяющее. Да и мне ли жаловаться? Прадедушка Ребеф строил на века, дом вполне простоит еще несколько лет, а это куда больше, чем нужно. Жаль, что книги в библиотеке отсырели, но я не так уж много читаю: голова в последнее время болит все чаще и глаза слезятся. Не те мигрени, что мучили нас в молодости, но тоже ничего приятного. Люди совсем не изменились, словно я никуда и не уезжал. Война пронеслась над Нормандией огненным валом, по счастью, не сильно затронув нашу деревню. Разве что женщин в черных платках стало куда больше, чем раньше. Но кальвадос в кабачке дядюшки Клоделя по-прежнему крепок, а по воскресеньям на лугу за церковью все так же пляшет молодежь. Ты никогда не любил этих развлечений, помнишь? А глядя на тебя, и я стеснялся пригласить на танцы какую-нибудь девицу из деревни. Потом появилась Люси – и нам обоим стало не до других девушек. Люси. Даже сейчас ее имя обжигает застарелой болью. Почему я тебе пишу? Не знаю. Я не настолько безумен, чтобы ждать ответа. И все же… Может, потому, что мне больше некому написать. Нельзя всю жизнь ненавидеть собственное отражение в зеркале лишь потому, что оно у нас одно на двоих. Или можно?

Твой Жак.