Путь предстоял неблизкий, поэтому я решила разместиться с максимальным комфортом, поудобнее устроившись на переднем сиденье «Волги». Рядом, на месте водителя, сидел Костя Шилов, наш телевизионный шофер, надежный парень. Он не принадлежал к числу сотрудников моей бригады, но очень часто работал с нами, нередко выручал нас всех, и меня в частности, из разных передряг, в которые мы то и дело попадаем из-за своей профессии.

Когда представлялась возможность, Костя всегда старался работать с нами. Говорят, это из-за того, что он давно и безнадежно влюблен в меня, ведущую телепередачи «Женское счастье» Ирину Лебедеву.

Я, Ирина Анатольевна Лебедева, тележурналистка. Веду довольно рейтинговую программу на местном тарасовском телевидении. «Женское счастье» – ток-шоу в прямом эфире, пользующееся едва ли не самой большой популярностью в Тарасове и губернии.

Теперь вся наша съемочная бригада, точнее большая ее часть, отправилась на очередную репетицию. Мы готовили передачу о женщине, владелице сети дорогих и популярных в Тарасове салонов красоты. В передаче я хотела рассказать, как Элла Анатольевна добилась таких успехов в сфере бизнеса. Женщина она была довольно популярная, и многим ее ровесницам было весьма интересно узнать, какие женщины живут рядом с ними в Тарасове, как Элле Анатольевне удалось преуспеть и выжить в столь жестоком ныне мире бизнеса.

Кроме меня и Кости сегодня на репетицию выехало еще три человека. Все они расположились на заднем сиденье, с трудом втиснувшись туда. Я на правах популярной телеведущей воспользовалась своим служебным положением и устроилась рядом с Костей, спереди.

Мы приехали на студию и прямиком направились в свой кабинет вместе с Костей. Он часто принимал участие в наших делах, хотя не являлся приписанным именно к нашей команде. Павлик, как обычно, тут же занял свое любимое кресло – единственное удобное красивое кожаное кресло в нашем кабинете. Он уселся в нем и прикрыл глаза, зная, что сейчас мы начнем обсуждать случившееся. Лера пристроилась на стуле, Галина Сергеевна принялась извлекать из шкафа стаканчики и бутылку коньяку, чтобы «снять напряжение». Костя пристроился на краю стола, а я расположилась на своем рабочем месте.

Все молчали. Галина Сергеевна откупорила коньяк и разлила понемногу каждому, за исключением Кости, – он за рулем. Мы выпили, и я, обведя всех присутствующих долгим внимательным взглядом, спросила:

– Ну что? Есть какие-то мысли на сей счет?

Первой заговорила Галина Сергеевна.

– Думаю, что девушку действительно убили… – глубокомысленно произнесла она.

Утром я пришла на работу раньше всех, отлично выспавшись, и сегодня была готова к новым боевым действиям. Каким именно, я и сама толком еще не знала, но настрой у меня был самый что ни на есть решительный.

Я заварила чай и уселась в свободное пока кресло, где обычно сидел Павлик. Вскоре появился и он сам.

– Доброе утро. – Увидев, что его место занято, оператор пристроился на подоконнике.

– Доброе утро. Как дела?

– Свободен сегодня почти целый день. Только вечером немного работы будет, и все.

Ровно в девять ноль-ноль мы подъехали на машине Гурьева к зданию казино. Оставив авто за квартал до входа, мы вышли и пешком направились в «Братиславу». Осипов видел меня, когда мы приезжали к ним домой в день смерти Эллы, и мог узнать сейчас, но я все же надеялась, что он, находясь тогда в смятенном состоянии, не слишком присматривался ко мне и теперь не узнает. По крайней мере, я, как могла, постаралась изменить свою внешность. Конечно, не стала доходить до крайности и нацеплять на голову парик, а на нос темные очки, но все же внешность немного изменила, сделала вечерний макияж. И так как в обыденной жизни я почти не употребляю косметики, то сейчас получилось очень даже ничего: сама с трудом узнала себя в зеркале. Думаю, что Осипов и подавно не сможет сделать этого. Тем более что кроме меня там будет достаточно народу, чтобы я привлекала к себе внимание.

Мы вошли, и Валерка заплатил за нас обоих. Я сразу же увидела Осипова в зале. Он стоял чуть в стороне от всех прочих посетителей казино и разговаривал с каким-то молодым сотрудником в униформе местного крупье, из чего я и сделала такой вывод.

Разговор, судя по выражению лиц и жестикуляции, был весьма напряженным. Осипов что-то говорил парню и отчаянно при этом жестикулировал. Тот спокойно слушал собеседника и лишь изредка кивал, вставляя отдельные фразы. Я не могла удержаться от того, чтобы не подслушать их беседу; сказала Валерке, что собираюсь зайти в дамскую комнату – дверь в нее находилась как раз рядом с местом, где разговаривали молодые люди.

И неторопливо пошла в том направлении. Дойдя до Осипова, я выронила из рук кошелек, предварительно его открыв, и на пол со звоном посыпалась мелочь. Опасаясь, что мне кинутся помогать, я немного не достигла того места, где стояли Осипов с крупье. Они обернулись на звон, но ни тот ни другой, к моему счастью, не оказались слишком воспитанными: не бросились ко мне, чтобы помочь собрать мелочь, а мне того и надо было.

Я присела на корточки и принялась как можно медленнее собирать монеты, рассыпавшиеся из бумажника. Мужчины, отвернувшись от меня, продолжили начатый разговор. И сразу, буквально с первых слов я поняла, что речь идет о деньгах, вероятно, о каком-то долге.

Утром я приехала на работу самая первая. Правда, Лера и Галина Сергеевна появились следом за мной, и началась обычная будничная суета. Материалы по сценарному плану, данные мне вчера Галиной Сергеевной, я, естественно, не успела просмотреть дома и теперь вынуждена была заниматься этим на работе. Ну, с другой стороны, работа для того и существует, чтобы на ней работать.

Лера первым делом осведомилась, договорилась ли я вчера с Валерой Гурьевым. Я сказала, что в общем-то ни о чем конкретном мы не договорились. Просто Валера обещал подумать, что можно сделать, и перезвонить.

Валерий не заставил себя долго ждать. Через пару часов он заявился в наш кабинет и, сияя, сообщил:

– Пропасли твоего голубчика, Иришка. – Он пристроился на краю стола. – Я попросил одного человека присмотреть за ним, и вот что выяснилось. Сегодня рано утром – аж в восемь часов! – Валерка назидательно поднял вверх указательный палец, – твой Осипов помчался на встречу с одним очень уголовным типом. Мой человек сделал снимки. Фотографии будут позже. После этого они вдвоем поехали в одно весьма интересное местечко, а именно – к нотариусу. Оба пробыли там около получаса, потом вышли. Уголовного типа мужичок отправился на собственной машине куда-то, наверное, домой, а Осипов поймал такси и тоже отбыл в неизвестном направлении. Но самое интересное не в этом. А в том, что я сразу же навел справки о нотариусе.

– И что? – Лера даже рассыпала какие-то бумаги, которые разбирала на полке.

Подходя к телецентру, я глянула через решетчатые чугунные ворота на наш крохотный, но очень ухоженный дворик, вздохнула устало и покорно: он стоял.

Он – это мой новый поклонник, огромного роста детина, неуклюжий, грузный, сутулый, по-настоящему медвежья фигура; пятнистая, военного образца куртка сидит на нем складками, точно не по росту. Под стать фигуре лицо: пухлое, с широкими складками на щеках, маленьким курносым носом и огромным, лягушачьим ртом. На левой щеке огромная бородавка багрово-красного цвета, из которой, точно иглы у дикобраза, торчат в разные стороны короткие белесые волоски. Когда он говорит или улыбается, шевеля при этом своими огромными, точно у орангутанга, челюстями, бородавка эта движется и кажется, будто ползет у него по щеке огромное и мерзкое насекомое. Прибавьте к этому низкий, покатый лоб, кожа на котором собрана гармошкой, и вам станет понятно, почему при взгляде на моего нового поклонника вспоминаются мне иллюстрации из школьного учебника биологии, изображающие реконструированные по черепу лица неандертальцев.

Нет, я не против поклонников, когда отношения с ними остаются платоническими, как, скажем, с Костей Шиловым, нашим водителем. И тем более не против высоких мужчин – мой Володька тоже под два метра. Но когда у человека лицо неандертальца, а фигура белого медведя – нет, увольте!

Я так и не знаю, как его зовут и сколько ему лет, по виду это никак не определишь. Знаю только, что работает он то ли в котельной, то ли в охране – мелкий обслуживающий персонал, одним словом, на который мы, творческие работники телевидения, обычно внимания не обращаем.

Вся история началась неделю назад, когда этот парень вдруг обнаружил, что влюблен в меня. И с тех пор изо дня в день, каждое утро повторяется одна и та же сцена. В девять часов он встречает меня у проходной, широкое мясистое лицо его расплывается в приторной улыбке, огромная бородавка, шевеля волосиками, ползет по щеке – меня мутит от одного ее вида, но я сдерживаюсь, делаю вид, что все нормально. Каждое утро, завидев меня, он произносит одни и те же фразы, слово в слово, своим сиплым, низким, но каким-то совершенно дебильным голосом:

– И вы на сто процентов уверены, что видели в том лимузине именно Игоря Горелова, а не кого-то похожего на него?

Спросивший это адвокат, член Тарасовской гильдии адвокатов Сергей Маркович Пацевич, пристально смотрел на меня, ожидая ответа.

– Насколько вообще можно быть уверенным в таких случаях. – Я пожала плечами. – Знаете, до сих пор у меня проблем с узнаванием людей не было. И память на лица у меня вполне приличная, и на зрение пока не жалуюсь.

Пацевич кивнул, задумчиво уставился в окно, а я в это время незаметно рассматривала его. Сергей Маркович был молодой еще человек, не старше тридцати пяти, но волосы на его голове уже заметно поредели, обнажив высокий крутой лоб; лицо было бледно, со складками возле носа и у глаз это изобличало сидячий образ жизни и нелюбовь к свежему воздуху.

Приемная и одновременно рабочий кабинет адвоката, где мы втроем вместе с Наталией Гореловой сейчас сидели, представлял собой казавшееся небольшим и очень тесным помещение, и ощущение этой тесноты увеличивали сплошные, во все стены, от пола до потолка, книжные полки, заставленные книгами – фолиантами с золотым тиснением на корешках, толстыми томами и простыми брошюрами. Я и прежде слышала, что литература по юриспруденции необъятна и вполне сравнима по количеству с художественной литературой, но, когда все это видишь своими глазами, собранным в одной не слишком просторной комнате, невольно становится не по себе: начинает ломить затылок, а в носу и горле появляется противное сипение и першение, будто ты вдохнул веками накопленную на этих фолиантах пыль прямо в легкие.

В машине зазвонил телефон. Костя Шилов, не отрывая взгляда от дороги, точно натренированным движением снял трубку, сказал «да», потом через некоторое время «нет, вы не туда попали». Потом, еще через пару секунд, «нет, нет, это не магазин, это – другое…» – после чего так же уверенно, не глядя, положил трубку на рычаги, укрепленные где-то внизу около радиоприемника. В немом восхищении перед этим чудом техники – автомобильным радиотелефоном – глядели мы с Володькой на манипуляции Кости с заднего сиденья, мчась по ухабистым улицам города на Вторую Дачную, в гости к Анжеле Сучковой.

– Костя, – сказала я, – а в другой город по нему позвонить можно?

– Только в Покровск. – Костя на мгновение повернулся в мою сторону. – У него прием как у мобильника – собственно, это и есть мобильник.

Покровск – небольшой городок, прямо напротив Тарасова, на левом берегу Волги. Наш город – на правом. Между городами автомобильный мост, так что они были фактически одним целым.

– Когда пятнадцать лет назад, – продолжал Костя, – эту «Волгу» покупали, считалось большим шиком на ней радиотелефон установить. А сейчас он как бы и ни к чему. У каждого начальника свой мобильник.

В понедельник, подходя к телецентру, я по привычке стала высматривать через решетчатый забор, не стоит ли кто там. Но в следующее мгновение опомнилась: бородавчатый-то уволился, больше мне в стенах родного телецентра ничего не угрожает. И действительно, дворик возле ворот был пуст, только серая Костина «Волга» замерла в углу. Самого его тоже не было видно. Странное дело, казалось, я должна быть рада, что комедия с этим идиотским ухажером наконец-то кончена, но вместо этого я ощущала разочарование и обиду: кому же понравится узнать, что ухаживание, даже такого малосимпатичного субъекта, было блефом и делалось с самой что ни на есть зловещей, преступной целью? Я не могла отделаться от мысли, что, может быть, я начала стареть, что теперь если и будут за мной ухаживать, только с какой-нибудь гнусной, омерзительной целью вроде этой.

В нашем рабочем кабинете я застала Костю Шилова, который, надо сказать, к нашей съемочной группе вовсе не принадлежал. Но они все ждали меня. И Костя Шилов рассказывал Гурьеву о результате наших вчерашних поездок – когда я вошла, он как раз говорил о женщине с собакой. Как эта, последняя, выла и скулила по покойнику в лесополосе. Из чего я сделала вывод, что Костя уже у самого финала своего рассказа и ждут они меня уже достаточно долго.

Я махнула было Шилову, чтобы он сидел и продолжал говорить, но нет, он поднялся мне навстречу во весь свой двухметровый, богатырский рост.

– Понимаете, Ирина Анатольевна, тут такое дело, – начал он извиняющимся тоном. Я уже догадывалась, что это за дело. –Меня начальство сегодня опять в район посылает. Так что извините, сопровождать вас сегодня не смогу. Но вот Валерий, он в курсе всего и обещал вам помочь.

Он смущенно умолк, а Валера, сегодня веселый и беспечный, как обычно, сказал:

У подъезда я увидела толпу соседей. Люди стояли группами, что-то горячо обсуждая. «Что-то случилось», – подумала я, и сердце у меня в груди екнуло. Но всерьез еще я не забеспокоилась – мало ли что могло случиться в огромном девятиэтажном четырехсотквартирном доме!

Кода я подошла ближе, соседи заметили меня и вдруг умолкли, глазея теперь в упор, не стесняясь, будто никогда меня прежде не видели. В возникшей тишине послышался чей-то возглас: «Вот она». И все, и ничего больше, только взгляды. «Это что еще за чертовщина? – подумала я с досадой. –Что они так на меня таращатся?» Но я ничего не стала спрашивать, поспешила поскорее проскочить мимо них в подъезд. Ничего, сейчас у Володьки спрошу, что здесь случилось, решила я.

Дверь своей квартиры я нашла приоткрытой и подумала с досадой: «С каких это пор мой супруг перестал закрывать ее за собой». Войдя, я крикнула в глубину квартиры:

– Володька, ты что дверь за собой не закрыл?

Но ответом мне была тишина. И тогда сердце у меня екнуло второй раз, намного сильней.