25 октября 1911 года в небольшой, затерявшейся в бескрайних сибирских просторах деревушке Зыряновой (понятия о расстоянии тут чисто сибирские: до железной дороги ходьбы всего два месяца) Нижнеилимского района Иркутской области, в которой всего-то была одна небольшая улица из деревянных одноэтажных домов, растянувшихся вдоль полноводной реки Илим, в бедной крестьянской семье Кузьмы Лаврентьевича и Анны Павловны (девичья фамилия Перфильева) Янгелей родился очередной сын. Его, как и договорились раньше, нарекли Михаилом.

Ровно через 60 лет 25 октября 1971 года из сообщения Телеграфного Агентства Советского Союза, из некролога, подписанного виднейшими представителями науки и техники, промышленности, культуры и искусства во главе со всеми первыми лицами партии и правительства, весь мир узнает, что

Под некрологом стояло 68 фамилий.

Михаил Кузьмич Янгель закончит свои земные дела в день своего шестидесятилетия, принимая поздравления во время чествования.

И вот конец долгой дороге. На вокзале встретил брат Константин и привез к себе в общежитие: где живут трое, там и четвертому место найдется. Поступил в седьмой класс и устроился на работу разносчиком продукции стеклографии. В целях экономии денег, которые получал для проезда в трамвае, доставлял ее адресатам пешком.

— Зато, — вспоминал он впоследствии не без гордости, — Москву я изучил и вдоль, и поперек. Часто даже коренным москвичам справки давал, как до какой улицы добраться.

В 1927 году по совету брата решил приобрести профессию и поступил учиться в школу фабрично-заводского ученичества на знаменитую подмосковную текстильную фабрику, известную до революции как Вознесенская мануфактура С. Лепешкина и сыновей, расположенную в городе Красноармейске. Для жительства снял небольшой уголок у местного мельника. Цена за него для ученика была немалая, но не ночевать же под открытым небом!

Хозяйская семья жила в достатке: и питания вдоволь, и одевались хорошо. В этот период своей юности он впервые ощутил моральное унижение от существования в бедности. Бедность бедности рознь. В Зыряновой, хотя и жили бедно, но это был уровень обеспеченности практически всех — жизнь в недостатке. Все находились в равных условиях и никто не чувствовал своей ущербности друг перед другом.

— Как-то в праздник, не помню в какой, — вспоминал впоследствии Михаил Кузьмич, — вся семья мельника собралась на прогулку. День был солнечный, ласковый. Настроение у всех приподнятое. Дочери мельника, с которыми я дружил, стали звать и меня: "Пойдем погуляем!" А мне на улицу выйти не в чем: последние ботинки пришли в негодность. Дырки, как в решете… Прогоревал я тогда весь день. Молодой был, сидеть в праздник дома обидно. А через несколько дней пошел проситься к комсомольцам в коммуну. Ребята посочувствовали, помогли. Стал я коммунаром.

Вопроса о том, где работать, покинув студенческие аудитории, у молодого специалиста не существовало. Однажды во время консультации дипломного проекта Н.Н. Поликарпов сказал:

— А голова у тебя есть. Что думаешь делать, когда закончишь институт? Оставайся у нас: такие головы нам нужны.

То, что Н.Н. Поликарпов был скуп на похвалу, знали все. Но сибирский юноша его сильно заинтересовал и он дал команду не упустить этого парня. А Михаила Янгеля уговаривать было и не нужно: он сам уже твердо решил, закончив учебу, работать у Н.Н. Поликарпова.

Итак, впереди деятельность на авиационной ниве.

Об этом периоде жизни М.К. Янгеля известно мало. Тому свои причины. Самолетов собственной конструкции ему проектировать не привелось. В основном занимался деятельностью, связанной с организацией постановки в серию и доводкой новых конструкций, и приходится она большей частью на суровые военные годы, когда в тяжелейших условиях необходимо было заново в восточных районах страны на пустом месте, в кратчайшие сроки налаживать производство самолетов. А эта работа для руководителя среднего звена обезличена. Как правило, виден сам директор завода или его главный инженер.

1950 год оказался поворотным в судьбе М.К. Янгеля. В конце марта он блестяще защищает аттестационную выпускную работу на тему "Расчет крыла истребителя". В характеристике по окончании академии написано:

"… Имея широкое и разностороннее развитие и большой опыт руководящей работы в промышленности, тов. Янгель обладает принципиальным, прямолинейным характером. Тов. Янгель по своему развитию и способностям может с успехом вести как самостоятельную научно-исследовательскую работу, так и руководящую административно-техническую в промышленности".

По существовавшему тогда положению полученный аттестат, кроме работы по специальности, давал его владельцу также право на защиту диссертации без сдачи кандидатских экзаменов.

В марте 1950 года заместитель Министра вооружения В.Л. Лобанов, очевидно, по просьбе директора Научно-исследовательского института № 88, являвшегося головной научной организацией в области ракетной техники, обратился к заместителю Министра авиационной промышленности П.В. Дементьеву с просьбой направить оканчивающего академию М.К. Янгеля по переводу для работы в НИИ-88 Министерства вооружения.

Получилось так, что учеба в академии подвела итог производственной и конструкторской деятельности М.К. Янгеля в авиационной промышленности, и академию он закончил, чтобы в авиацию больше не возвращаться. Развертывавшееся ракетостроение являлось по сути дела смежной отраслью техники и авиационные специалисты составили основу — фундамент его инженерных кадров.

Знойным летним днем 1954 года на территории сверхсекретного бурно-развивающегося завода, перепрофилированного с производства автомобилей и амфибий на первые советские ракеты конструкции С.П. Королева, а потому и известного "в миру" в целях секретности по характеру выпускавшейся ранее продукции как Днепропетровский автозавод, появился высокий, худощавый, подтянутый человек. Его можно было встретить везде: в цехах завода, кабинетах директора, главного инженера, начальников других служб.

Командированными на подобном гиганте никого не удивишь. Неугомонная армия вездесущих посланцев родственных заводов и конструкторских бюро вечно что-то решает, согласовывает, увязывает. Энергии, темперамента и "пробивной способности" смежникам не занимать.

Статный человек в ладно сидящем костюме резко выделялся среди них в первую очередь тем, что меньше старался обращать на себя внимание. Его приятные мягкие манеры общения, нарочито приглушенный говор, еле уловимая доверительная, порой не без тени лукавства, выразительная улыбка на простом строгом лице с добрыми внимательными глазами располагали к себе с первого взгляда. Во всем чувствовалась подчеркнутая скромность и неизменная деликатность в общении. В разговорах с собеседниками больше слушал, чем говорил, слушал подчеркнуто уважительно, и очень внимательно. Порой чуть-чуть нахмуренные брови невольно свидетельствовали о ни на минуту не прекращавшейся работе мысли. Чувствовалось, что он беспрестанно что-то анализирует, взвешивает, берет на заметку. Заинтересованные вопросы, с которыми командированный неизменно обращался к собеседникам, были предельно лаконичными, точными и глубокосодержательными и нередко ставили в тупик. В сфере интересов загадочного посетителя было буквально все: можно ли наращивать производство ракет, осваивать новые технологические процессы, какова квалификация рабочих, инженерно-технических работников, их жилищно-бытовые условия и многое, многое другое.

Большинство из тех, кто участвовал в этих беседах, ничего определенного сказать не могли. Мало ли приезжает из Москвы руководителей разного ранга на завод: и по-столичному важных, и по-чиновному неприступных — знай, мол, брат, наших. Они обычно без свиты не ходят и без разносов не видят смысла своего назначения при выезде на периферию. А этот хотя своими вопросами и брал быка за рога, ходил один, никуда не торопился, судя по всему, везде успевал и как-то, в одно мгновение, незаметно завоевывал любого собеседника. И лишь немногие из числа весьма осведомленных, предположительно с неизменными оговорками и непременно строго конфиденциально, обсуждая надвигающиеся большие перемены на заводе, связывали их с фигурой загадочного посетителя как руководителя будущего Особого опытного конструкторского бюро.

Так малозаметно и скромно состоялось первое заинтересованное официальное знакомство с заводом и серийным конструкторским бюро при нем, с которыми необычному командированному из Министерства предстояло связать свою судьбу на будущее. Ход дальнейших событий показал, что командировка окажется неизмеримо длительной и будет продолжаться всю оставшуюся жизнь. Несколько раз в период работы в НИИ-88 ему уже приходилось бывать на заводе для решения вопросов, возникавших в процессе постановки в серию первых ракет С.П. Королева. Но это были визиты человека из другой организации. Много космических стартов произойдет в жизни этого человека, прежде чем Родина официально зачислит его в когорту славных своих сыновей.

В один из дней начала августа 1954 года в девять часов утра директор Днепропетровского ракетного завода Л.В. Смирнов неожиданно пригласил к себе в кабинет начальника планового отдела М.Я. Виноградова.

"В кабинете у стола директора, — вспоминал впоследствии М.Я. Виноградов, — сидел человек с простым открытым улыбчивым лицом, тронутыми сединой висками. В нем я узнал "командированного" в коричневом костюме. Он поднялся, сделал несколько шагов навстречу, внимательно посмотрел из-под чуть опущенных бровей, протянул руку и, улыбаясь, приветствовал меня по имени и отчеству. При этом он отрекомендовался как начальник и Главный конструктор ОКБ. Так состоялось наше знакомство с Михаилом Кузьмичом Янгелем. После взаимных приветствий директор завода распорядился:

— Покажите Михаилу Кузьмичу годовой производственный план завода, тематический план конструкторов и окажите практическую помощь по всем организационно-плановым вопросам".

На другой день за несколько минут до звонка, возвещавшего начало рабочего дня, дверь в кабинет начальника планового отдела отворилась и вошел М.К. Янгель. Извинившись, он спросил разрешения присутствовать, поскольку в помещении находились несколько сотрудников, а затем прошел к окну, сел на стул и попросил разрешения закурить, несмотря на то, что окна в кабинете по-летнему были открыты.

М.Я. Виноградов был явно смущен деликатностью гостя, ибо такое в те штурмовые для завода дни случалось крайне редко, а потому, несколько растерявшись, поторопил присутствующих сотрудников:

Выдающимся достижением М.К. Янгеля — администратора было создание в рекордно короткие сроки уникального по своему профессиональному уровню и высокой эффективности конструкторского коллектива, творческой атмосферы непрерывного инженерного и научного поиска сопричастности к государственному делу, что рождало у сотрудников чувства обязательности и ответственности, пронизывавшего всех — от Главного до рядового исполнителя.

История конструкторского бюро начиналась до того, как вышло Постановление правительства об его образовании.

В августе 1951 года из подмосковных Подлипок и Химок в Днепропетровск на ракетный завод № 586, создававшийся на базе бывшего автомобильного завода, прибыла во главе с В.С. Будником, работавшим до этого заместителем С.П. Королева, группа из 25 человек, подобранная так, что она включала специалистов по всем системам ракеты и двигателя. В.С. Будник был назначен главным конструктором серийного завода, а приехавшие с ним специалисты составили основу конструкторского бюро (отдел 101 завода), в задачи которого входило осуществление конструкторского надзора за освоением и последующем серийном изготовлением ракет, создававшихся в конструкторском бюро С.П. Королева.

О том, как происходило формирование команды, составившей основу СКБ, а в дальнейшем и ОКБ, вспоминает В.С. Будник:

"Желающих уехать из Подлипок в большой оживленный город было достаточно. Нужно было отобрать ракетчиков из КБ Королева и двигателистов из КБ Глушко в Химках. Людей же, работающих там, я знал хорошо. Составил общий список из 25 человек ведущих работников, специалистов по всем системам ракеты и двигателя. В список включил и конструкторов, и проектантов, так как твердо решил, что в Днепропетровске мы будем заниматься не только серией, но и проектированием новых ракет. Сергей Павлович просмотрел список и вычеркнул из него всех проектантов, сказав, что им делать там будет нечего. Согласиться с этим я не мог и обратился в Министерство. Заместитель Министра Зубович заверил меня, что все указанные специалисты будут переведены в Днепропетровск, несмотря на возражения Королева, что в последующем и было сделано. Валентин Петрович Глушко, из КБ которого я записал людей меньше, чем из КБ Королева, но тоже очень сильных специалистов, немного покряхтел, но согласился их отпустить и даже уступил мне своего заместителя Шнякина Николая Сергеевича, которого не было в списке".

Этот популярный в прошлом лозунг, провозглашенный в 1935 году И.В. Сталиным, отражает объективные реалии, определяющие успешную деятельность любого профессионального коллектива.

Примечательно, что в первые годы своего существования конструкторское бюро на две трети состояло из работников, не достигших тридцатилетнего возраста, в основном это были молодые специалисты. А сделать из вчерашних выпускников вузов инженеров высокой квалификации — задача огромной ответственности, тут одними административными мерами не обойтись, нужна повседневная целенаправленная воспитательная политика.

Вопросы расстановки и эффективного использования инженерного корпуса, становление молодых специалистов высококвалифицированными профессионалами в своей области были всегда в центре кадровой политики М.К. Янгеля. Одной из действенных форм стимулирования роста и выдвижения на руководящие должности стали регулярно проводившиеся аттестации, которым Главный придавал огромное значение, лично возглавляя создававшуюся для этих целей аттестационную комиссию. Атмосфера, царившая при определении профессиональной пригодности сотрудников, всегда носила деловой, требовательный, но неизменно доброжелательный характер.

После серии стандартных вопросов членов комиссии очередному аттестуемому, Михаил Кузьмич задает неожиданный вопрос:

— Какие у Вас есть предложения, касающиеся непосредственно работы?

Куда бы не бросала судьба М.К. Янгеля, в каких бы рангах он не выступал как руководитель, особенно на звездном этапе своей жизни в должности Главного конструктора, все свидетельствует о том, что определяющим началом его административной политики было состояние микроклимата и настроение сотрудников подразделения любого уровня — группы, сектора, отдела. Для "лечения" нездоровой атмосферы, сложившейся в каком-либо коллективе, он готов был в порядке "скорой помощи" на любые кадровые перестановки, даже когда речь шла об опытных, знающих и нужных для дела специалистах. Эту альтернативу в кадровой политике Главный продемонстрировал уже в первые годы, несмотря на то, что еще происходило становление конструкторского бюро и каждый, а тем более ведущий работник буквально был на счету.

Первая нездоровая ситуация сложилась через три года и не где-нибудь, а в мозговом центре — проектно-конструкторском секторе. Руководил им талантливый опытный инженер, один из идеологов первой ракеты Р-12, приехавший в Днепропетровск в команде В.С. Будника. И, как ни странно, его основные положительные качества, как специалиста, оказались тем "камнем с веревкой", который он невольно навесил себе на шею. В общем достоинства начальника сектора, как инженера, инициировали те недостатки как руководителя, которые стали будоражить коллектив.

Дело в том, что на этапе становления проектного подразделения, когда еще фактически происходило его формирование, состав сектора, как зеркало отображал соотношение сил набиравшего силы конструкторского бюро. Руководитель сектора был единственным представителем старшего поколения из тех, кто имел уже солидный опыт работы проектантом. Все остальные — молодежь, закончившая институт три-пять лет назад. А поскольку у руководителя идеи лились как из рога изобилия, то, пользуясь своим положением, он раздавал их направо и налево для дальнейшей проработки и лично контролировал выполнение в чертежах, вносил по ходу дела необходимые коррективы, не пренебрегал и сам работой непосредственно за кульманом.

Молодые специалисты, оказавшись в атмосфере перспективной интересной творческой работы, не прочь были проявить себя и попытаться обосновать рождавшиеся собственные идеи. Но при сложившейся ситуации подобная инициатива не находила поддержки. Так появились недовольные. Вдобавок руководитель иногда увлекался настолько, что предлагал нереальные, а порой просто экзотические решения. Например, он вполне серьезно при разработке проекта ракеты Р-16 предлагал хвостовую часть первой ступени выполнить в виде силового конуса, вершиной которого являлась бы опора на пусковом столе. А от опрокидывания предполагалось крепить ее стяжками в плоскостях стабилизации. В процессе старта, когда тяга двигателя достигала определенной величины, стяжки должны были отстреливаться. Нереальность подобных решений только подливала масла в огонь. Обстановка в секторе стала совершенно неуправляемой. Работа шла, что называется "через пень колоду".

Недовольство стилем работы начальника сектора нарастало по обычному сценарию: пошли разговоры, стали образовываться кучки, в которых таинственно шептались. Была естественно направляющая рука в лице одного, но очень самолюбивого и с большим самомнением, молодого специалиста. В конце концов "бунтари" обратились к своему лидеру — секретарю комитета комсомола ОКБ. В результате было принято решение провести специальное собрание, на которое пришел, понимая серьезность сложившейся ситуации, Главный, а также начальник проектного отдела В.М. Ковтуненко и один из начальников секторов Э.М. Кашанов.

В феврале 1953 года Постановлением Совета Министров СССР конструкторскому отделу завода № 586 была поручена разработка эскизного проекта ракеты средней дальности Р-12. Одновременно по указанию Министра вооружения СССР Д.Ф. Устинова заводу № 586 были переданы материалы научно-исследовательской работы, выполненные в НИИ-88.

На определение выбора направления работ большое влияние оказал генерал (в то время полковник) А.Г. Мрыкин, с которым главный конструктор серийного завода часто встречался на полигоне при испытаниях ракет. Военным нужно было оружие, лишенное недостатков ракет С.П. Королева, оружие, над которым бы не висели дамокловым мечом испарявшийся кислород и уязвимая система управления. И ученик принял решение, фактически равносильное вызову своему учителю. Так возникла мысль о создании ракеты на высококипящих компонентах топлива и с автономной системой управления. Именно об этом, по словам самого В.С. Будника, ему "все время твердил А.Г. Мрыкин".

Исходя из конкретно сложившейся ситуации было принято еще одно важное решение: диаметр ракеты был выбран таким, каким он был у всех ракет С.П. Королева — 1652 миллиметра. Проектанты отчетливо понимали, что если увеличить диаметр до нужных размеров, то есть выдержать принятое для такого класса ракет отношение диаметра к длине, характеризующее удлинение ракеты, то это создаст огромные трудности при реализации проекта в производстве, так как для нового диаметра потребуется создание совершенно новой оснастки. В свою очередь удлинение ракеты приводило к увеличению нагрузок, возникающих в полете. Но это уже забота конструкторов и прочнистов. Несмотря на то, что проектная работа по существу не координировалась никакими планами и не подкреплялась материально, к начинанию относились с большим энтузиазмом и самоотдачей. Под руководством опытных специалистов вчерашние студенты, привлеченные для этой работы, делали первые шаги, которые отнюдь не оказались робкими. Кстати, все руководители секторов, возглавлявшие направления в отделе, станут со временем заместителями М.К. Янгеля, а некоторые — даже главными конструкторами.

К началу 1954 года были фактически определены основные проектные параметры и начались предварительные конструкторские прорисовки, а на момент образования ОКБ-586 практически полностью был готов аванпроект новой ракеты. М.К… Янгель не стал навязывать с самого начала какие-либо новые принципиальные решения. Счастливый же выбор Главного руководством страны заключался в том, что он всей своей предшествовавшей деятельностью в НИИ-88 был подготовлен к поддержке начинаний энтузиастов провинциального серийного конструкторского бюро. Это, собственно, были его убеждения. Еще занимая должности директора и главного инженера НИИ-88, Михаил Кузьмич уделял много внимания, принимал участие и всячески поддерживал проведение тех исследований, которые вошли в отчет, переданный в серийное конструкторское бюро днепропетровского завода по приказу Д.Ф. Устинова. Безоговорочно принял М.К. Янгель и предложение создавать первую ракету на основе автономной системы управления. По этому вопросу у него, очевидно, было твердое мнение, сложившееся во время работы в конструкторском бюро С.П. Королева в качестве его заместителя по системам управления. Конечно, на тот период радиорелейные системы управления имели определенные преимущества, так как допускали возможность коррекции траектории для обеспечения точности попадания. Автономные системы управления, уступая по этому показателю, имели заметное преимущество — исключали возможность для противника сбивать ракету с курса с помощью радиопомех. Однако, в том-то и проявилась дальновидность нового Главного, что, сбросив груз сиюминутных преимуществ (принимая одновременно меры для повышения точности за счет различных мероприятий), увидеть большую перспективу автономных систем управления, обусловленную неизбежным прогрессом наметившимся в радиоэлектронике. С подобных позиций необходимо рассматривать и перспективу конструкторского мышления в выборе компонентов топлива. Недостатки и преимущества низко- и высококипящих компонентов топлива надо было рассматривать с позиций будущего, к которому придет развитие ракетной техники. И ни в коем случае нельзя допускать упрощенческого подхода в оценке позиции, занятой С.П. Королевым. Сегодня это уже область истории развития ракетной техники. Впрочем к этому вопросу придется обращаться еще не один раз. Коллектив же увидел в своем новом начальнике единомышленника во взглядах на развитие боевой ракетной техники.

Ознакомившись с состоянием проектных разработок, М.К. Янгель предложил несколько повысить дальность полета и довести ее до 2000 километров, что и было сделано за счет увеличения компонентов топлива, приведшего, правда, к некоторому увеличению длины баков. Были внесены определенные изменения и в компоновку: приборный отсек, в первоначальном варианте находившийся вверху над баком окислителя подальше от вибраций, возникающих при работе двигателя и опасных для приборов, решили все же разместить в районе центра тяжести между баками горючего и окислителя.