Баронесса Мари фон Штерн проснулась рано. Всю ночь ее мучили кошмарные видения, сути которых она не могла ни понять, ни вспомнить. Единственное, что осталось от тяжелых сновидений — чудовищное чувство одиночества и ощущение фатальной ошибки, которой сама Мари не помнит, но судьба настойчиво предъявляет свой счет… Голова болела ужасно.

— Грета! — баронесса крикнула служанку. — Грета!

— Да, ваша милость, — появилась в дверях девица в черном платье и белом переднике. Издали лицо ее могло бы показаться симпатичным, но вблизи оказывалось, что нос ее толст и курнос, нижняя челюсть слишком массивна, белые локоны чересчур сальные, а руки похожи на две квадратные лопатки.

— Почему я должна звать тебя по тридцать раз? Подай мне халат! — Мари села и сняла ночной чепец. Роскошные черные косы мягко легли на ее плечи. На фоне белоснежной ночной рубашки, волосы баронессы казались чернее угля.

— Да, ваша милость, — служанка подала хозяйке халат.

Готфрид Люмбек появился в Висбадене примерно восемнадцать лет назад. Сейчас это уже был желчный старик, которому прочили дожить до ста лет и умереть богатейшим бюргером. Его лавка готового платья, пользовалась бешеным успехом у горожанок. Конечно, аристократки приобретали платья, изготовленные на заказ в Париже, но жены богатых виноделов, купцов, банкиров и судовладельцев, охотно пользовались услугами господина Люмбека. Он первым из всех портных города придумал нанимать на работу художников, которые садились в воскресный день на центральной улице Висбадена, где были расположены гостиницы, салоны, дорогие магазины и главная церковь, и зарисовывали туалеты самых богатых, знатных и элегантных дам города и приезжих. Затем Люмбек изучал эти рисунки, делал специальные чертежи и по ним изготовлял копии нарядов. Так герцогиня Брауншвейгская была в истерике, когда, проехав по улицам Висбадена повстречала целых десять женщин одетых в точные копии ее дорогих туалетов, приобретенных за бешеные деньги у Трике в Париже, который клялся, что более никто и нигде не будет иметь ничего похожего. Со временем Люмбек стал вносить свои элементы в наряды, делая их более «роскошными» и соответствующими вкусу местных дам. Вместо зеленого и голубого бархата, он использовал красный, малиновый, даже оранжевый, который, оказалось, можно легко получить из красного, если окрасить ткань специальной краской из охры. Но любимым материалом мэтра Люмбека стал атлас. Здесь потрясало буйство красок, обилие вышивки, использование кружева, бисера, меха… Готфрид Люмбек первым додумался составить из имевшихся у него рисунков альбом, который демонстрировался в зале, рядом с готовыми платьями, и любая дама могла не только купить понравившееся ей платье, но и заказать что-то из альбома.

Когда один французский делец посетил Висбаден и случайно наткнулся на магазин готового платья нашего предприимчивого господина Готфрида, он мгновенно сделал у того заказ на 200 нарядов, которые мгновенно были распроданы в Париже. Засилье испанского стиля в королевстве изысканной моды, привело к тому, что французские женщины стали жаловаться, что им просто не дают возможности показать свою красоту. Портной Люмбек превратился во владельца самой большой в Висбадене мануфактуры, производившей до 10 тысяч единиц готового платья в год. Готфрид придумал также разделить обязанности между портными так, чтобы один только кроил, другой сметывал, третий пришивал рукава, четвертый подшивал подол. Мануфактура работала день и ночь, сотни женщин и детей ежеминутно совершали сотню мельчайших стежков иголкой, ибо Люмбек требовал, чтобы швы были настолько мелкими, чтобы человеческий глаз с трудом мог их различить. Ежемесячно из восточных стран прибывал огромный торговый корабль, трюмы которого были набиты сказочным бархатом, атласом, парчой, шелками, бисером из драгоценных камней, пуговицами из серебра и слоновой кости. Люмбек стал титаном, но никто так и не узнал, откуда он появился.

— Добрый день, — граф Салтыков вошел в лавку, и уселся прямо напротив огромного стола, обитого сукном.

— Добрый день, господин… Простите, кажется вы вчера здесь были и сделали покупку. — Став очень зажиточным бюргером, Готфрид Люмбек продолжал сам встречать клиентов в своей лавке. Выглядел он дружелюбно, даже немного приторно. На его правой руке был огромный перстень с изумрудом.

— Да.