На «работу» он ходил со своими сумками. Вот и сегодня он запихал во внутренний карман куртки клетчатый баул — из тех, с которыми раньше ходили челноки. И сейчас баул стоял в центре комнаты, а он методично набивал его найденным добром.

Тяжелые вещи он никогда не брал. Никаких телевизоров и компьютеров. Ноутбук, планшетный компьютер, сотовый — совсем другое дело. Легко толкнуть кому угодно — хоть с рук на рынке, хоть через корешей, хоть по объявлениям. А вот мимо найденной в чулане прихожей шубу он запихал в сумку. Баул уже был почти полон.

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием его больных, прокуренных и посаженных в колониях легких и шорохом. Он привык работать тихо. Один раз он обшмонал зал и кухню, пока хозяева мирно похрапывали в соседней комнате.

В серванте, в керамическом заварочном чайнике, он нашел деньги. Лохушка, хмыкнул он, запихивая деньги в карман. Для таких опытных воров, как он, этот тайник, над которым хозяйка наверняка долго ломала голову и потом наверняка гордилась — лишь один из пунктов, которые обязательно надо проверить. Еще до второй отсидки в тюрьме он отлично знал, где терпилы и фраера пытаются спрятать свое добро. И безошибочно находил.

В квартире жила баба. И жила одна. Он знал об этом не только потому, что за последние четверть часа успел обшарить половину квартиры. Он знал об этом, потому что перед делом привык проверяться. Когда работаешь без наводки и рассчитываешь только на себя, проверяться — дело святое.

Во всей округе окружное УВД было самым старым и обшарпанным зданием, одним своим видом внушая тоску и безнадегу. Ухудшали гнетущее ощущение узкие окна с решетками, причем на всех четырех этажах, и высокие и непроницаемые черные ворота справа от здания. Ворота вели во двор, где располагалась стоянка служебного транспорта. Периодически одна створка ворот — вторая постоянно заедала, но починить ее руки ни у кого так и не дошли — со скрипом отползала в сторону, выпуская со двора, словно изрыгая, очередной экипаж ППС или белый с синей полосой на боку фургон «дежурной части».

Подъезжая к управлению, Кротов вдруг подумал, что было бы неплохо, будь у управления подземная парковка. Вон, как в городском главке.

О подвале в здании окружного УВД Кротов думал каждое утро, приезжая на работу. Ему приходилось. Так карта легла. На то были свои причины.

Кротов припарковал машину почти на углу здания. Выбравшись из-за руля, нажал кнопку на брелоке. Сигнализация тоскливо пискнула, блокируя дверцы его старенькой «Киа».

Идущего через парковку к дверям управления Кротова можно было спутать с маргиналом или алкашом, который после очередного запоя решился на облегчение души и пришел в ментуру с повинной. Вечно мрачный и осунувшийся, почти одутловатый. Небритый и помятый. Ему было около 40, но от него так и веяло усталостью. Он был похож на отпахавшего несколько суток за рулем дальнобойщика, у которого после доставки груза было только одно желание — напиться и не видеть дороги. Не смотреть вперед.

Согласно статистике окружного УВД, на территории входящих в округ районов в сутки в среднем происходило 1,45 умышленных убийства. Нельзя сказать, что округ тонул в крови, но мокрухи определенно не вызывали ни у кого шока. В основном бытовуха. Отдельно учитывались висяки, в первую очередь в висяках были редкие заказухи и еще более редкие бандитские разборки.

Это убийство не было ни первым, ни вторым, ни третьим.

Когда Рогов и Лапин прибыли на место, перед домом уже стояли несколько экипажей ППС с «земли» и фургон криминалистов. Каким-то образом труповозка тоже оказалась здесь, хотя обычно приезжала гораздо позже следаков из комитета. Санитары курили и трепались о своем. Местные опера уже вели опрос соседей. Рогов и Лапин поднялись на предпоследний этаж многоквартирного жилого дома. На площадке откровенно скучал молодой ППСник. Перед тем, как войти, Рогов склонился к замку входной двери. Вокруг замочной скважины он заметил несколько свежих микроскопических царапин.

— Подбор ключа, — отметил он и бросил Лапину: — Пусть криминалисты проверят. Напомни следаку, если я забуду.

Внутри вовсю шла работа. В единственной жилой комнате — это была однокомнатная квартира.

Освободился Кротов уже под вечер. Выбравшись из дверей управления, направился к своей «Киа», припаркованной почти на углу здания УВД. Где и обнаружил Пешкова, в штатском и со спортивной сумкой на плече.

— Какие-то проблемы, старлей? — спросил Кротов.

— Ага. Выпить хочешь?

Прикупив пива, Кротов и Пешков на машине Кротова выехали на окраину, в одно из их традиционных мест. Это был пустырь перед железной дорогой, ведущей к заброшенной воинской части. С пустыря открывался отличный вид на залитый вечерними огнями северный, спальный массив города. Кротов и Пешков любили сидеть здесь, вдалеке от городского шума, и расслабляться после очередного трудового дня.

— Сын-то твой так в дежурке и прописался? Уже неделю на входе торчит.

Первое, что почувствовал Гарин, проснувшись — головная боль. Вчера он основательно перебрал. Твою мать, подумал он. А потом ощутил теплое и посапывающее тело рядом. С удивлением покосился. Девица. Молоток, отметил про себя Гарин и тут же задался главным вопросом: как ее, черт побери, зовут?

Пока он гадал, девица проснулась. И сонно улыбнулась Гарину:

— Привет.

Гарин сел, пытаясь прийти в себя и полностью проснуться. В горле пересохло. Девица дотронулась до его руки, поглаживая татуировки, покрывавшие предплечья Гарина.

— Приве-е-ет.

Рогов был готов к чему-то подобному, но новость об обнаружении трупа похищенной все равно его обескуражила. Большую часть дня он просидел в тесном фургоне, до рези в глазах следя за проклятым недостроем. Когда позвонил дежурный, стало окончательно ясно — за деньгами никто не придет. Операм не осталось ничего другого, кроме как просто забрать сумку и отвезти ее в управление.

На месте преступления работали опера из местного отдела. Когда уставший и злой Рогов прибыл на окраину города, у обочины уже стояли фургон СК и машина из криминалистической лаборатории. Вокруг «Нивы» стаей светлячков бегали и скакали огни фонарей.

Труп Щербаковой увезти не успели — он лежал на земле около «Нивы», накрытый какой-то тряпкой. Рогов захватил в машине фонарь. Посветив себе фонарем и взглянув на труп, Рогов сжал зубы. Щербаковой перерезали горло. Чернота между потемневших краев раны заставила Рогова отвернуться. Но он все-таки дотронулся до щеки убитой. Опер с «земли», заметив это, сообщил:

— Убили недавно. Аналогопатаном сказал, часов пять, не больше.

— Суки, — отозвался Рогов. — Ее не насиловали?

Лазарев в подвале УВД изучал груду макулатуры. Дел, которые вел лично Щербаков за последние годы, насчитывалось более 60. Тем временем Гарин по приказу Кротова изучал все, что у них было на саму убитую. Все звонки Аллы Щербаковой за последний месяц. Ее биография. Ее родственники и их биография — особенно Гарина интересовал вопрос судимости.

Но судимых не оказалось.

Со звонками Щербаковой было гораздо сложнее. Когда Кротов вернулся в управление, Гарин так ему и заявил:

— Я пробиваю контакты Щербаковой на предмет любовников, подозрительных звонков, бла-бла-бла… Но Сань, результата быстро не жди.

— Почему?

Похороны Щербаковой прошли на городском кладбище. Кротов и Гарин выехали сразу туда, пропустив процедуру выноса тела. На похоронах было много народу, явно больше сотни. На погребение супруги Щербаков не поскупился: море венков, гранитное надгробие высотой с человеческий рост, священник с лампадой, который провел отпевание по всем правилам. Щербаков стоял около стариков, в которых Кротов угадал в них родителей убитой — Алла была похожа на свою мать. Кротов и Гарин стояли в стороне, наблюдая за ритуалом. В один момент Щербаков заметил их. Он старался держаться и даже кивнул Кротову, Кротов ответил тем же. Родители Аллы были разбиты, оба плакали. Когда рабочие опускали обвязанный веревками массивный гроб в свежевырытую могилу, мать не выдержала и принялась рыдать. Кротов понял, что с родителями придется побеседовать в следующий раз. К тому же, он не был уверен, что это так необходимо.

Аксенову опера увидели лишь перед тем, как гроб начали закапывать в землю. Анастасия Аксенова, полноватая брюнетка в черном, была звеном в цепочке близких покойной, которые посчитали своим долгом бросить горсть земли в могилу.

Кротов отметил, что Аксенова сторонилась Щербакова, стараясь даже не смотреть в его сторону.

Когда церемония кончилась, половина людей стала расходиться сразу. Около могилы осталась лишь горстка самых близких. Кротов и Гарин выждали, когда Аксенова отделиться от них и побредет по тропинке к выходу с города мертвых.

— Анастасия? — Кротов показал удостоверение. — Мы из полиции. Ищем тех, кто это сделал.

Когда Кротов появился в управлении, у входа топтался постовой. Молодой парнишка, которого Кротов никогда раньше не видел. Помощник дежурного заметил Кротова через прозрачную перегородку из плексигласа и, выйдя, буркнул:

— Кротов, тебя Хомич искал. Мол, как нарисуется, срочно ко мне.

«Срочно». Наверняка какая-то телега, подумал Кротов. И был прав. Как только он вошел в кабинет Хомичу, тот зло вопросил:

— Что за хрень, Кротов?

— Где?

К Щербакову Кротов решил заехать утром, не теряя времени. Чтобы в разговоре ухитриться упомянуть, что время на пустые разговоры — вроде этого — он тратит только по утрам, но в разгар рабочего дня усердно ищет бандитов — похитителей и убийц. Но Щербаков встретил его довольно сдержанно.

— Что на этот раз?

— Я не отниму у вас много времени, — заверил Кротов. — Основная часть личного состава ведет розыск убийц. Проверяет ранее судимых преступников, работает с агентурой…

— Очень рад.

— …Но параллельно мы продолжаем отрабатывать и другие версии. Помните, мы с вами согласились, что это нужно сделать, чтобы не упустить ничего?