Многогранная культура искусства жизни, эстетика повседневного существования в Европе создавалась в течение веков. В Соединённых Штатах, в цивилизации бизнеса, это искусство не могло привиться. Недаром европейцы называли американскую цивилизацию «цивилизацией без культуры». «Америка это страна, в которой 32 религии, и всего одно блюдо на обед, бобы», — писал Шарль Талей-ран, деятель наполеоновской эпохи. Со времён Талейрана американское меню значительно расширилось, утончённая французская кухня стала популярной в среде образованного среднего класса, но массы лишь сменили бобы на стандартный, стерильный гамбургер.

Александр Герцен, в середине 19-го века, со времён Талейрана прошло почти пятьдесят лет, пишет об американцах-богачах, нуворишах в Европе: «… (они) готовы слушать всё без какого-либо исключения, глазеть на всё, что попадается на глаза, питаться всем, что подают, носить всё, что предлагается…. они носят дешёвую, безвкусную одежду, которая на них отвратительно сидит, это всемогущая толпа всепоглощающей посредственности. Все попытки остановить триумфальное шествие мещанства обречены на неудачу».

Об этом же качестве американской жизни говорил и современник Герцена, Алекс Токвиль: «Они (американцы) видят счастье, как физический комфорт, и… невозможно представить себе, что можно тратить больше энергии на его достижение».

Американский мещанин, по своей сути, ничем не отличается от российского. Та же цель жизни — увеличение своего материального богатства, тот же смысл жизни — увеличение материального комфорта и разнообразие физиологических ощущений. Остальное — красота природы и творений человеческих рук, богатство эмоций и мыслей, — вне его интересов.

В Европе человека, не имеющего интереса к тому, что цивилизация считает своим истинным богатством, культуре, философии, искусству, называли «филистером», существом низшей, недоразвитой человеческой породы, не способным подняться выше своей физиологии.

Мир вещей становится всё больше, сам человек рядом с вещами становится всё меньше. В 19-ом веке Ницше говорил «Бог умер», в 21-ом веке можно сказать, что человек умер, так как вещами современный человек определяет, что он есть. «Я покупаю, значит, я существую», как вещь, я подтверждаю своё существование общением с другими вещами.

Стоимость дома, мебели, автомашины, одежды, часов, компьютера, телевизора формируют общественный статус, определяют ценность индивида. Когда человек теряет часть своего имущества, он теряет часть себя. Когда он теряет всё, он теряет себя полностью. Во время экономических кризисов те, кто потерял значительную часть своего богатства, выбрасываются из окон небоскрёбов. Их богатство и было тем, что они есть. Самоубийство на почве экономического банкротства в этой системе культурных ценностей вполне логично, оно означает банкротство личности.

Люди воспринимали себя через вещи и раньше, но никогда в истории вещи в общественном сознании не занимали такого места, как в последние десятилетия, когда потребление превратилось в средство оценки значимости человека.

Программа воспитания человека, подчинившего всю свою жизнь работе, была, в основном, выполнена, начался следующий этап — воспитание потребителя. Экономика стала нуждаться не только в дисциплинированном работнике, безоговорочно принимающего дегуманизированную атмосферу фабрики или офиса, нужен был также не менее дисциплинированный покупатель, приобретающий всё новые товары в соответствии с их появлением на рынке.

Когда-то говорить о деньгах считалось неприличным, тема была недостойной общественного внимания не только потому, что воспринималась как «низменная», но и потому что не у всех деньги были, не для всех были достижимы. В последние десятилетия тема денег превратилась в центральную, в главную тему обсуждений, звучащую в офисах, на улице, в семье, во всех человеческих связях, во всех произведениях искусства.

Экономические возможности появились у многих, так как разветвлённая кредитная система позволила даже тем, чья заработная плата покрывает только необходимые ежедневные расходы, приобретать дома, автомашины, предметы роскоши. Отношения между людьми всё больше стали регулироваться деньгами, и деньги заняли центральное место на шкале общественных интересов.

Деньгами стали оцениваться те сферы деятельности, к которым раньше применялись другие критерии. Талант определяется не профессиональными достижениями, а уровнем оплаты. Успешный врач — не тот, кто помог большему количеству пациентов, а тот, чей годовой доход выше, чем у его коллег. Инженер оценивается не тем, сколько благ обществу он принёс своей работой, а тем, сколько он за неё получил. Писатель, художник, актёр, режиссёр оценивается не по значимости своих творений, а по размеру гонорара.

Деньги имеют двойственную роль. С одной стороны, они создают иерархию статуса, устанавливают шкалу престижа, определяют уровень успеха, с другой, реализуют принцип демократического равенства. В рыночном обществе, где всё продаётся и покупается, каждый выступает то в качестве продавца, то в качестве покупателя. Для продавца не играет никакой роли, кто покупатель, для него не важен ни цвет кожи, ни этническая принадлежность, ни социальный статус или внешний вид. Для покупателя не имеет значения, кто продаёт ему то, в чём он нуждается.

В потребительском обществе миллионер или нищий в качестве покупателей получают равную долю внимания и уважения и платят одну и ту же цену. Кока-колу пьёт и нищий, и миллионер. Промышленность хотя и выпускает товары, рассчитанные на богачей, эти товары занимают микроскопическое место в общем объёме продукции.

Что означает успех? Это когда кто-то достигает вершин, а кто-то остаётся внизу. Успех, по определению, достаётся единицам. Человек чувствует себя успешным, только когда рядом есть проигравшие. Он чувствует себя успешным, когда большинство не добилось того, чего смог добиться он. Успех предполагает огромный разрыв между средними достижениями и достижениями уникальными. Только прыжок через гигантский разрыв между бедностью и богатством, «from rugs to riches», даёт ощущение жизненного успеха. Планка успеха установлена настолько высоко, — быть намного богаче большинства, — что те, кто сумел подняться до неё, становятся национальными героями.

Успех — это деньги и власть. Но для чего нужны деньги и власть? Они нужны, чтобы иметь больше денег и ещё больше власти. Когда борец за успех добивается богатства, он не может остановиться на достигнутом, не только потому, что быть ещё богаче необходимо для самоутверждения, а потому, что других жизненных целей, кроме этой, экономическое общество не предоставляет.

Планка успеха высока и для большинства недостижима, что делает жизнь многих непереносимой. Большинство живёт в состоянии «молчаливого отчаяния», обвиняя себя, свои человеческие качества, не соответствующие требованиям успеха. Чувство личной вины особенно тяжело переживается бедняками и приводит многих к полной деморализации.

В 60-ые годы президент Линдон Джонсон объявил «Войну бедности» — это была разветвлённая сеть помощи беднякам, но ни одна из программ, Job Force, Youth Corps, Project Head Start, Community

Action, не смогла достичь поставленной цели. Несмотря на сотни миллиардов, истраченных на программы помощи, бедняки продолжают составлять треть населения страны. Борьба с бедностью была изначально обречена, так как не затрагивала фундаментальную основу системы, построенной на личном успехе, которая создаёт два класса, победителей и побеждённых.