Я расскажу вам, ребята, одну цирковую историю. Это история про заболевшую слониху, старую мою приятельницу. Я расскажу вам про то, как она заболела и как я её вылечил, потому что я её крепко любил и уважал, она была для меня дороже старого друга. Во всяком случае, не хуже. Мы давно с ней дружили, а потом расстались, как мне казалось, навек. Но жизнь иногда устраивает необычайные чудеса и фокусы, и смотришь, через пять лет разлуки снова встречаешь старого товарища и, как ни странно, только тогда начинаешь понимать, что он тебе по-настоящему дорог и мил, и какой он добрый и славный, и ты коришь себя тысячу раз, говоришь себе, что вот ты его уже стал забывать.

А разве это красиво — забывать друзей? Разве это хорошо? Разве тебя этому учили старые отец и мать? Нет, они не могли никогда научить тебя подобным делам и поступкам, потому что они были старые потомственные цирковые артисты, а у цирковых артистов особенно крепко развито чувство товарищества и долга.

И теперь, когда моих родителей давно уже нет на свете, а я и сам почти что старый, меня все так и зовут — старый клоун. Это ещё и потому, что я придерживаюсь старого репертуара, вернее, не старого, а старинного, но уж зато по-настоящему смешного. Дети очень любят такие, испытанные годами, клоунские номера. А я всю жизнь учился только такие номера показывать, и научился в конце концов.

Теперь, когда шпрехшталмейстер выходит и объявляет в цирке: «А сейчас выступает Николай Ветров, старый клоун», и ребята сейчас же начинают хлопать в ладоши и подпрыгивать на месте, и я выхожу в манеж, и они все ужасно галдят, и долго не успокаиваются, и я под конец снимаю перед ними шляпу, строю уморительную гримасу, раскланиваюсь на все стороны и объявляю смешным голосом: «Добри вечер! Драсьти!»

И они усаживаются, и можно начинать показывать что-нибудь смешное!