Первые мои встречи с народными сказочниками относятся к 1947 году. Это были рыбаки и охотники вишерских деревень, перенявшие сказки от своих стариков на далеких таежных зимовьях. Это были и пожилые женщины из тех же охотничьих семей, строгие и мудрые, хранившие в своей памяти несчетное количество различных преданий, песен, всевозможных заклинаний, примет и оберегов.

Несколько месяцев я записывал сказки от Дарьи Андреевны Судницыной, в селе Морганы, рядом с городом Красновишерском, и засиживался до глубокой ночи. Домой я должен был возвращаться мимо заброшенного кладбища.

Провожая меня, бабушка обычно спрашивала, не страшно ли мне.

— Если поблазнит, не пугайся — читай вот такой отговорец, — и она шепчет мне спасительную молитву.

Она верила в то, что покойники по ночам встают из своих могил, что в бане живет банник, а в овине — овинник, что в любом доме где-то под печкой прячется домовой, что в лесу верховодит леший. Весь мир, по ее представлениям, был населен злыми и добрыми духами, с которыми должен считаться любой человек. Если повезло на охоте или рыбной ловле — не радуйся этому, не хвались, иначе хозяин тайги или водяной накажет. Даже камни и скалы были для нее существами живыми. Начиная предание о горе Полюд, она говорила:

Жили-были царь с царицей. У них было три дочери и сын Иван-царевич. Старики умерли. Однажды говорит Иван-царевич своим сестрам:

— Сколь ни горевать — отца с матерью не вернуть, пойдемте в сад погулять.

Пошли они гулять и только вышли в сад, поднялся ветер, прилетела птица орел. Ударился орел о сырую землю, превратился в доброго молодца и говорит:

— Иван-царевич, приманила меня красота твоей старшей сестры. Я хочу ее посватать. Отдай мне ее в жены.

— Я задерживать не могу сестру и послать не могу. Пойдет сама — отдам. Надо ее спросить.