Словно что-то надломилось в душе Андрея после возвращения. В понедельник он вышел на работу и, как всегда, в цех. А в голове настолько свежи и сильны были воспоминания о плаваниях, о своем доме в Переяславле, купеческом житье-бытье, что работать он толком не смог. Подошел главный инженер, Василий Михайлович, спросил участливо:

– Андрей, ты не заболел, часом?

– Да вроде нет.

– Молчишь, в одну точку смотришь, за цехом не наблюдаешь…

– Простите, задумался.

Андрей вернулся на постоялый двор. Он выспался, с аппетитом поел и рассчитался с хозяином. Надо было уходить из Москвы – деньги таяли. Андрей почему-то сразу решил, что будет добираться до Господина Великого Новгорода. Город-государство, хоть и русский, и православный, Москве не подчиняется. По крайней мере, до похода Ивана Грозного на Новгород у него в запасе несколько лет.

До Волока Ламского Андрей добрался на попутной лодке, отдав копейку. А там застрял. Он был у волока, через который перетаскивали посуху корабли – лодьи, ушкуи. Только вот не везло. Два дня либо кораблей не было вовсе, либо их перетаскивали в сторону Москвы. Торопиться ему было некуда, и он, потеряв два дня на бесплодные ожидания, пошел пешком, надеясь встретить попутный обоз.

Перед тем как идти, он зарядил пистолеты. Ремни с ними висели у него под кафтаном и снаружи были не видны. Нож, конечно, на боку висел, как и у многих. А вот саблю он оставил на ушкуе, когда они до Москвы доплыли. Железо дрянное, да и не воин он, чтобы с саблей на боку ходить. Кроме того, саблей уметь владеть надо.

Однако и на дороге ему не везло. За весь день один обоз попался, да и то встречный.

Переночевал Андрей в лесу под елью. Опавшая хвоя мягкая, под елью всегда сухо, воздух чистый. А за день он прошагал верст двадцать, устал, на кафтане и сапогах осел слой пыли.