Дать определение любому понятию, как показывает опыт, не так легко И конечно, это не просто сделать по отношению к такому сложному и многомерному явлению как наука Имеется немало подходов к определению этого понятия, однако, вероятно, самый естественный и плодотворный из них связан с истолкованием науки как специфической деятельности людей

Любая деятельность

— имеет цель,

— конечный продукт,

Можно ли установить — хотя бы с относительной хронологической и географической точностью — когда и где возникла наука?

Можно ли узнать дату и место рождения науки?

Трудность ответа на этот вопрос состоит прежде всего в определении содержания понятия «наука», в попытке вычленить те основные характерные ее черты, которые как раз не были чертами «историческими», т.е. преходящими во времени.

Каким образом можно хотя бы попытаться ответить на такой вопрос?

Когда речь идет об исследовании истоков науки, то границы того, что мы называем сегодня «наукой» со всей очевидностью расширяются до границ «культуры». История как раз позволяет осознать, что современная наука уходит в своих истоках в глубинные пласты мировой культуры. Историк науки, ищущий ее культурные истоки, похож на географа, исследующего те участки реки, которые еще не река (ручьи, болота, возвышенности и т.п.), но без которых ее не было бы.

«В настоящее время мы все осознаем, — писал немецкий философ К.Ясперс, — что находимся на переломном рубеже истории. Это — век техники со всеми ее последствиями, которые, по-видимому, не оставят ничего из всего того, что на протяжении тысячелетий человек обрел в области труда, жизни, мышления, в области символики».

Наука и техника в XX столетии стали подлинными локомотивами истории. Они придали ей беспрецедентный динамизм, предоставили во власть человека огромную силу, которая позволила резко увеличить масштабы преобразовательной деятельности людей.

Радикально изменив естественную среду своего обитания, освоив всю поверхность Земли, всю биосферу, человек создал «вторую природу» — искусственную, которая для его жизни не менее значима, чем первая.

Сегодня благодаря огромным масштабам хозяйственной и культурной деятельности людей интенсивно осуществляются интеграционные процессы.

Взаимодействие различных стран и народов стало настолько значительным, что человечество в наше время представляет собой целостную систему, развитие которой реализует единый исторический процесс.

XX столетие — это век научно-технического прогресса. Какова же роль науки и техники в нашей жизни? Каково значение научно-технического прогресса в истории мировой цивилизации?

Выдающийся российский ученый В.И.Вернадский считал, что наука и техника превратили деятельность человека в особую геологическую силу, преобразовавшую всю поверхность Земли, существенно повлиявшую на биосферу.

Они изменили структуру и характер общественных процессов, весь образ жизни человека.

Огромное влияние науки на духовную жизнь общества несомненно. В контексте нашей проблематики нет возможности рассматривать его во всем весьма противоречивом многообразии. Но чтобы оценить масштабы этого воздействия, рассмотрим характерный, а, может быть, и самый показательный аспект этого процесса — влияние науки на религию, на религиозное мировоззрение. Наиболее существенное воздействие наука сегодня оказывает на христианство. Что же говорят по этому поводу сами христианские теологи?

СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС НАУКИ

Наука всегда была тесно связана с философией. Выдающиеся ученые всех времен внесли огромный вклад в ее развитие. Пифагор, Аристотель, Н.Коперник, Р.Декарт, Г.Галилей, И.Ньютон, Г.В.Лейбниц, А.Смит, В.Гумбольт, Ч.Дарвин, Д.И.Менделеев, К.Маркс, Д.Гильберт, Л.Э.Я.Брауэр, А.Пуанкаре, К. Гедель, А.Эйнштейн, Н.Бор, В.И.Вернадский, Н.Винер, И.Пригожин, А. Дж.Тойнби, Дж.М.Кейнс, П.Сорокин, Ф.Соссюр, Л.С.Выготский, З.Фрейд, М.М.Бахтин не только имели выдающиеся достижения, определившие главные направления развития науки, но и существенным образом повлияли на стиль мышления своего времени, на его мировоззрение.

Философское осмысление достижений науки начало приобретать особенно большое культурное значение начиная с XVII века, когда наука стала превращаться во все более значительное общественное явление. Но вплоть до второй половины XIX века их обсуждение не было достаточно систематичным. Именно в это время философские и методологические проблемы науки превращаются в самостоятельную область исследований.

Засилье эмпиризма в естествознании в конце XVIII и в начале XIX вв. привело к возникновению иллюзорных надежд на то, что функции теоретического обобщения в науке могут взять на себя философы.

Однако их реализация, особенно в грандиозных натурфилософских построениях Ф.Шеллинга и Г.Гегеля, вызвала у ученых не только явно выраженный скепсис, но даже и неприязнь.

«Мало удивительно, — писал К.Гаусс к Г.Шумахеру, — что Вы не доверяете путанице в понятиях и определениях философов-профессионалов. Если Вы посмотрите хотя бы на современных философов, у Вас волосы встанут дыбом от их определений».

Что представляет собой научное знание?

Какова его структура?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо прежде всего обратить внимание на то, что научное знание — это сложная система с весьма разветвленной иерархией структурных уровней.

Для решения нашей задачи вычленим три уровня в структуре научного знания:

— локальное знание, которое в любой научной области соотносится с теорией;

Каковы функции научного исследования? О.Конт обозначил их с помощью такого афористического изречения:

«Знать, чтобы предвидеть».

Думается, можно принять его в качестве исходной точки при рассмотрении поставленного вопроса. С помощью последующих разъяснений, уточнений и поправок мы сможем постепенно перейти от этого афоризма к развернутому представлению о функциях научного исследования.

При всем своем эмпиризме О.Конт не склонен был, однако, сводить процесс научного познания к собранию единичных фактов.

Ф.БЭКОН

Развитие науки и, особенно, естествознания, как известно, тесно связано с эмпирическими методами исследования. Осознание их значения пришло в эпоху Возрождения и это было, быть может, самой значительной революцией в истории науки.

Одним из главных ее идеологов, несомненно, был Ф.Бэкон. Он резко выступил против книжной науки схоластов и их догматического мышления, провозгласив величие опыта и призвав учиться читать книгу самой Природы.

«Истина — дочь Времени, а не Авторитета».

Наука обычно представляется нам как сфера почти непрерывного творчества, как сфера, где стремление к новому является основным мотивом деятельности. В науке нет смысла повторять то, что уже сделано нашими предшественниками, получать заново те знания, которые уже вошли в учебные курсы, переписывать чужие книги или статьи.

В этом плане любой подлинный ученый стоит перед лицом неизведанного и вынужден делать то, что до него не делал никто другой.

Казалось бы, что в этой ситуации не может быть и речи не только о традициях, но и о каких-либо закономерностях научного познания вообще, ибо любая закономерность связана с повторяемостью явлений.

А между тем именно традиции образуют «скелет» науки, именно они определяют характер деятельности ученого.

Вот что писал по этому поводу в начале прошлого века один из крупнейших математиков Эварист Галуа: «Часто кажется, что одни и те же идеи родятся у нескольких, подобно откровению. Если поискать причину этого, то легко найти ее в трудах тех, которые им предшествовали, где представлены эти идеи без ведома их авторов».