Морозец наконец-то выжег сырость, землю сделал твердой, а из тяжелых, словно свинцовых туч пошел снег, сперва хлопьями, потом мелкий, уже точно не растает.

Мир сразу стал просторнее, маслянистая грязь превратилась в каменные надолбы, а те спрятались под белым одеялом. Тучи третий день надвигаются с севера — тяжелые, едва удерживаются, чтобы исполинскую массу снега не обрушить целиком, постанывают от непомерного груза, но стараются донести до цели и распределить все это сверкающее богатство равномерно на большой площади.

На третий день после дерзкого захвата Генгаузгуза густой снег не просто пошел, а повалил, и сэр Альбрехт вздохнул с таким облегчением, словно он не барон Цоллерна и Ротвайля, теперь еще и граф, а простой крестьянин, и озимые погибнут, если снегопад не начнется прежде сильных морозов.

— Теперь никакая армия не подступит...

Норберт поставил на стол четыре фужера из тончайшего стекла, настолько прозрачного, что в таких видно только вино, как будто стекло вообще исчезает, меня распирает гордыня от осознания, что могу создавать для бахвальства такие штуки.

Я сказал так же бодро:

— Лорды, давайте пересядем к столу и обсудим наши проблемы. Прошу вас!

Они так же молча пересели на ту сторону, и потому что все сакрантцы, и потому что у них общая позиция, а еще и затем, чтобы между нами оставалась широкая столешница, через которую до меня труднее дотянуться.

Она выскользнула за дверь, а я продолжал напряженно разматывать предыдущую мысль насчет того, что встречной дерзкой акцией мы, похоже, остановили натиск Мунтвига. Сейчас он, судя по всему, либо в одной из своих армий, либо где-то собирает новую рать. Однако, несомненно, удар мы ему нанесли если не сокрушительный, то сотрясающий.

Вся его империя содрогнулась, а любители пограбить чужие королевства с ужасом только сейчас начинают соображать, что жертвы почему-то обиделись и сами пришли грабить, а также мстить за обиды и попранное достоинство.

В идеале отыскать бы Мунтвига и покончить с ним одним ударом. И неважно, сколько у него осталось жизней, все осуществимо. Главное, тогда распадется огромная империя, каждое королевство поспешит укреплять кордоны и свою власть, начнут грызться друг с другом, а это то замечательное время, когда приходи и бери их голыми руками.

Сегодня, на третий день с момента захвата Генгаузгуза, впервые организовали совместный пир всех глав похода, а также его участников. И хотя напряжение все еще присутствует не только в городе, но и во дворце, который защищают лучшие воины Макса, однако просто необходимо провести такую показательную акцию для всего Генгаузгуза: захватчики пируют в королевском дворце и уходить не собираются.

Удалой пир я покинул почти в полночь, но едва вышел из здания, во дворе наткнулся на группу всадников в легких и тяжелых доспехах. Вперед выехал Зигфрид и сказал непререкаемым голосом, словно он здесь король, а я вообще неизвестно кто:

— Ваше высочество, отряд сопровождения собран!

Я с тоской оглядел рыцарей; Зигфрид собрал лучших из лучших рыцарей, сотню лучников и двадцать арбалетчиков, а также с полсотни лордов, что считают своим долгом сопровождать сюзерена, куда бы того ни понесло.

— И охота вам ночью, — пробурчал я, а они ответили нестройным хором, что да, охота, еще как охота, они счастливы, с готовностью послужат и отдадут жизни...

Меня встретили встревоженными, но понимающими взглядами. Похоже, за время моего отсутствия Палант успел рассказать о Растере и его особой репутации, потому на меня и смотрели несколько странно, хотя и восторженно.

Палант воскликнул с восторгом:

— А какой там столб света ударил, ваше высочество!.. Самого неба достиг, точно!..

— А в конце, — мечтательно сказал граф Райсборн, — вообще взрыв адского пламени, словно проснулся вулкан, ваше высочество!.. Это весьма, это запоминательно...

Я рухнул рядом, грудь бурно вздымается, а дыхание идет со свистом, как у матерого дракона. Джоанна с раскрытым ртом и вытаращенными глазами, из которых все еще бегут слезы катарсиса, лежит неподвижно, только дышит так же часто.

— У вас и коготки, — проговорил я хриплым голосом. — Хотите, принесу ножницы?

Она ответила испуганным шепотом:

— Это я, наверное, от вашего насилия пыталась спастись и... вырывалась.

— Странно, — сказал я задумчиво, — поцарапана спина, а не грудь.

Важные и неотложные начались с завтрака, однако завтрак государственного деятеля тоже мероприятие большой важности, где частенько решаются те вопросы, которые непросто решить за столом переговоров.

В малом зале накрыли длинный стол, но прибыли только герцог Сулливан и Альбрехт, а также епископ Геллерий, остальные с утра продолжают готовить город к осаде.

Затем появились принц Сандорин и принцесса Аскланделла, единственные бездельники, принц в моем войске на положении полузаложника-полугостя, а принцесса так и вовсе с неопределеннейшим статусом полубогини, а то и вовсе богини уважаемой, но не признаваемой нами религии.

Принц подвел ее к моему креслу, где я принял из рук в руки, благородные женщины почти лишены права передвигаться самостоятельно, и усадил ее на тронное сиденье рядом со мной справа, а принц занял привычное место рядом с принцессой.

Сейчас самыми богатыми, знатными и могущественными являются короли, герцоги и прочие лорды, потом самыми богатыми, знатными и могущественными станут презираемые ныне актеры, но и тогда, и потом самыми низкооплачиваемыми, презираемыми и угнетенными были и остаются ученые, в данное время именуемые алхимиками, магами, колдунами.

Именно они первыми слезли с дерева и вышли из пещер, они создали цивилизацию и продолжают ее совершенствовать, однако даже я, такой вот умный и все понимающий, ни разу не заглянул к ним в обоз, где они ехали в арьергарде, а только иногда вспоминал и велел о них позаботиться.

Сейчас устроены не просто в городе, а в соседнем корпусе дворца. Правда, теперь это не маги, а ученые, для понятности именуемые алхимиками. Маги, люди умные, к переименованию отнеслись с иронией и пониманием, главное, занимаются тем же, изучают тайны природы. А я помню, что церковь ухитрилась испортить отношения не только с магами, но и с учеными, и вообще с наукой, потому заранее постелил соломку в нужных местах.

В первый день они перетаскивали из обоза во дворец все свои драгоценные инструменты и препараты, а затем продолжили свои изыскания, основанные на тех идеях, что я подбрасывал им время от времени.

За обедом все так же чинно, Аскланделла восседает в кресле с высокой спинкой, как на троне во время приема послов, царственная и величественная, но блюдо перед нею пустеет так же быстро, как и у меня, хотя я жру в три горла, а она как бы только присутствует, как это только и получается у этих императорских дочек, вот уж муштру прошли...

Альбрехт, озирая обильный стол, заметил с удовлетворением:

— После такого обеда я буду чувствовать себя орлом.

— А не тяжело будет летать? — проворчал Клемент.

Ворота распахнуты, по наезженной колее иногда показываются нагруженные сани, стражники попрятались от холода в караульное помещение в привратной башне.

Мы подъехали шагом, Бобик порывался проскочить в город, но я поцыкивал, и он смиренно плелся рядом с арбогастром, всем видом показывая, что смертельно обижен моим недоверием, будто ему только кухни и бывают интересны, а также куры, гуси и прочие индюшки...

В окнах привратной мелькнуло лицо, потом сразу два, после паузы вышел один в тяжелой шубе из грубой невыделанной кожи, пугливо всмотрелся в меня.

— Ваша милость?