Понимание условий, в которых формировалось мировоззрение будущего автора «Пророчеств», необходимо не только для адекватного восприятия его личности, но и для правильного прочтения его труда. Прослеживая путь, которым шел молодой Нострадамус, мы можем получить представление о том, что он хотел высказать в своих сочинениях и какими возможностями для этого обладал.

О первых годах жизни Мишеля де Нотрдама известно немногое. Его ранние годы словно ускользнули от внимания летописцев, оставив лишь случайные следы на страницах официальных документов. Только с 1550-х годов, когда Нотрдам стал Нострадамусом, мы можем уверенно рассуждать о его биографии. В этом нет ничего удивительного – ведь Нострадамус не принадлежал к числу коронованных особ, чья жизнь с рождения фиксировалась на бумаге чуть ли не ежедневно. Пробелы в биографии – явление типичное для той эпохи. Мы мало знаем о молодых годах Франсуа Рабле, Этьена Доле и многих других представителей

«republique des lettres» –

уникального сообщества образованных людей, эрудитов, гуманистов, придавших эпохе позднего Возрождения во Франции неповторимый колорит и историко-культурную ценность.

Череда географических открытий, проникновение европейцев в Америку и на Восток, повторное открытие античных литературных памятников знаменовали собой беспрецедентное расширение горизонтов сознания среднего европейца; новый мир уже не вмещался в рамки старого мировоззрения. Этому новому миру, в свою очередь, требовалась новая философия, и ее неоднократно пытались создать. Нет нужды перечислять здесь десятки имен от Марсилио Фичино и Эразма Роттердамского до Джордано Бруно и Кампанеллы. При всех различиях между этими мыслителями их объединяла одна цель – создать такую картину мира, в которой человек занял бы место, подобающее ему как венцу творения Природы. Новому миру нужна была и новая религия – ведь если папа римский ничего не знал о существовании Америки, то не мог ли он ошибаться и в других, не менее важных вопросах? Реформация XVI века началась в германских землях смелым выступлением Мартина Лютера и быстро завоевала сторонников во всех слоях населения, в том числе и среди высшей знати. Протестантское движение быстро проникло во Францию, Швейцарию, Англию, где англиканство – местная форма протестантизма – стало государственной религией.

Переоценке глобальных жизненных ценностей способствовало и бурное развитие типографского дела. Если за первые полвека книгопечатания до 1500 года во всей Европе было издано около 27 тысяч названий книг, то только в Париже и Лионе и только за первые 30 лет XVI столетия увидели свет 8500 изданий. Печатные дворы становились рупором политической и религиозной мысли, источником информации о событиях, происходивших на других концах Европы. Большие тиражи влекли за собой резкое снижение цен; книги перестали быть роскошью, появились первые домашние библиотеки (у Нострадамуса впоследствии тоже будет такая). Доступность книг привела не только к расширению образованной прослойки, но и к росту ее культурного уровня.

В то же время XVI век – столетие трагических противоречий. Кризис, вызванный столкновением идей ренессансного гуманизма и старого мировоззрения, светлых надежд и мрачных реалий, породил массовые суеверия, немыслимые даже в эпоху Средневековья, которую ренессансные эрудиты и философы окрестили «варварской». По беспокойному небу Возрождения ведьмы на помеле проносились значительно чаще, чем веком раньше или веком позже, а знамения в виде комет, говорящих животных, «летающих щитов» подстерегали людей того времени на каждом шагу.

Около пяти лет молодой Мишель странствует по Провансу и соседним регионам Французского королевства. Хотя он учится на врача и собирается продолжить образование, чтобы получить степень доктора медицины, его привлекает фармацевтика. В каждом городе, который он минует, он посещает лавки аптекарей, интересуется целебными травами, бережно записывает лекарственные, косметические и даже кулинарные рецепты. Много лет спустя он напечатает их отдельной книгой, снабдив пространными автобиографическими экскурсами. Мишеля привлекают и античные памятники – эпоха Возрождения ознаменована пробуждением глубокого интереса к культуре Древнего Рима и Древней Греции, и любознательный юноша не избежал этого увлечения.

Как пишет сам Нострадамус, он объездил все земли Южной Франции, то есть Гиень, Лангедок, Прованс, Дофине и Лионнуа:

«После того, как я посвятил большую часть моих молодых лет, о благосклонный читатель, фармацевтике и изучению трав во многих странах и землях с 1521 по 1529 год, я непрестанно путешествовал, чтобы узнать и изучить источники и происхождение растений и иных трав, касающиеся вершин медицинской науки… Завершив и исчерпав эти восемь лет, я обнаружил, что не смог в полной мере овладеть суммой великой науки. И я поступил так, как говорит светило латинского языка в словах:

«Et egressus syluis uicina coegi»

[6]

– закончил свою учебу, продолжавшуюся до сего момента и занявшую 31 год моего призвания, до 1552 года. Во время частых и продолжительных занятий я прочел все у всех авторов – как греческих и латинских, так и варварских, переведенных большей частью на латынь, а иных – на иностранных языках».

[7]

Итак, именно к 1521 году Нострадамус относит начало своего медицинского образования. Любопытно, что позднее, 9 сентября 1561 года, в частном письме своему германскому другу Иоганну Розенбергеру, Нострадамус пишет, что занимается медициной и астрологией вот уже 40 лет; это вновь отсылает нас к 1521 году как ко времени окончательной «профессиональной ориентации» будущего врача из Салона.

Точная дата зачисления Нострадамуса на медицинский факультет университета Монпелье до сих пор неизвестна. Большинство исследователей сходятся на 1529 годе – именно этим временем датирована запись с его именем в учетном реестре факультета. С другой стороны, уже в 1534 году в Ажене Нострадамус выступал в качестве практикующего врача, что было немыслимо без соответствующей степени. Но пять лет – срок слишком короткий для того, чтобы заслужить звание доктора медицины; даже самые способные студенты тратили на это 6–7 лет. Таким образом, как утверждают другие биографы Нострадамуса (например, Робер Беназра), начало учебы Нотрдама в Монпелье приходится на 1521 год. Но возможно ли было стать доктором медицины в 26 неполных лет? Таких случаев факультет медицины Монпелье не знал; следовательно, вопрос остается открытым. Важно другое: так или иначе, с 1521 года Мишель де Нотрдам официально или неофициально посвятил себя медицине.

В 1525 году во Флоренции началась чума, которая быстро пришла во Францию – в Авиньон, Тулузу, Каркассон и Бордо. Нарбонн стал первым населенным пунктом, которого коснулось бедствие. Нострадамус, который тут же отправился туда, на всю жизнь запомнил этот небольшой и, в общем, малозначительный город; в «Пророчествах» он упоминается 11 раз – столько же, сколько Париж. Тулуза, ставшая следующим пунктом маршрута борца с эпидемией, была гораздо более значимым городом.

Столица Лангедока в первой половине XVI века процветала. Ее население выросло с 30 тысяч в 1478 году до 50 тысяч к 1560-м годам. Богатство города основывалось на торговле сельскохозяйственной продукцией, древесиной, кожей, мехами, оливковым маслом, морской солью из Нижнего Лангедока. Тулузские торговцы приумножали капитал и за счет перепродажи товаров из дальних стран: центральноевропейской меди, английского олова, бразильского дерева, португальского сахара. Основными столпами местной экономики были красители для шерстяных тканей и зерно. Мельницы работали круглые сутки, изготавливая муку и синюю краску из листьев вайды. «Мельничный» район Базакль на правом берегу Гаронны служил объектом неизменного восхищения путешественников. Базельский студент Томас Платтер назвал его красивейшим местом христианского мира. На мельницах также валяли сукно и производили бумагу для печатных дворов. Для Рабле Базакль выступает образцом мельничного ремесла: «На таком ручье с Божьей помощью можно было бы и мельницу поставить, но, конечно, не такую, как Базакльская мельница в Тулузе».

[25]

После опустошительного пожара 1463 года, когда Тулуза почти полностью сгорела, город был заново отстроен из красного кирпича, доныне придающего ему неповторимый облик.

Позднее, когда в Лангедок придут идеи Реформации, Тулуза станет оплотом католицизма. Французский гуманист и книгоиздатель Этьен Доле (1509–1546), учившийся на юридическом факультете Тулузского университета, резко выступал против городских властей, бичуя их религиозный фанатизм – и был изгнан из города, чтобы уже в Лионе выпустить памфлеты, осуждающие «тулузское варварство». Участь профессора права Тулузского университета Жана Катюрса из Кагора, известного гуманиста, оказалась еще более печальной: его обвинили в ереси и летом 1532 года сожгли. У того же Рабле Пантагрюэль, проследовав в Тулузу, «отлично выучился танцевать и фехтовать обеими руками, как то принято у местных студентов, но едва он увидел, что эти самые студенты живьем поджаривают своих профессоров, точно это копченые сельди, то не стал там долее задерживаться и, отбывая, воскликнул:

– Не дай мне бог умереть такой смертью! Я от природы человек пылкий, куда мне еще подогреваться на костре!»

Позднее, в 1550–1554 годах, тулузский парламент отправит на смерть больше еретиков, чем даже парижский: на долю Тулузы пришлось 40 процентов смертных приговоров от общего числа по всей стране.

Осенью 1547 года Нострадамус, которому исполнилось уже 44 года, решил прекратить жизнь странствующего врача. Местом своего проживания он избрал Салон-де-Кро – маленький городок в родном Провансе, насчитывавший около трех тысяч жителей. Ныне Салон пересекает канал Крапон, названный так в честь своего создателя Адама де Крапона – талантливого инженера, у которого впервые возникла мысль о прорытии каналов во Франции. Оросительный канал, вырытый по проекту и под руководством де Крапона, привел воды реки Дюранс в бесплодную степь Кро.

«Eci I'aigo es d'or»

(вода здесь – золото) – гласит провансальская поговорка. Крапон по праву считается благодетелем этой части Прованса, однако мало кому, в том числе из местных жителей, известно, что Мишель Нострадамус в значительной части финансировал строительство канала. В общей сложности он выделил инженеру 8775 экю, по тем временам целое состояние.

Почему Нотрдам выбрал для жительства именно Салон? Возможно, причиной тому стали родственные связи. Брат врача Бертран был женат на девушке из этого города – Томине Ру. Скорее всего, свояченица и познакомила Нотрдама с Анной Понсар (Понсард) по прозвищу Жемелла – «близняшка». Эта молодая вдова из хорошей семьи была дочерью Паскаля Понсара и Томазы Арно. Ее первый муж, городской торговец Жан Бом, безвременно скончался от чумы, не оставив потомства. Брачный договор был подписан 11 ноября 1547 года городским нотариусом в присутствии адвоката Этьена Озье.

Обзаведясь семьей, Мишель купил в квартале Ферьеру, ниже замка архиепископа, просторный дом под номером 2 на темной узкой улочке, которая носит сегодня его имя. Над домом возвышается местная достопримечательность – замок Шато-д'Эмери, возведенный в XIV веке на крутой скале. Войдя в дом, посетитель попадал на винтовую лестницу, освещенную высоким окном, которая через этажи вела в маленькую комнату под крышей, где Нотрдам устроил себе обсерваторию и одновременно рабочий кабинет. Именно там он, без сомнения, написал в скором времени свои знаменитые «Пророчества». Первое время в Салоне Нотрдам вел врачебную практику, продавал косметику и мази, изготовленные по собственным рецептам.

К этому же периоду относится и первая его поездка в Италию. Началось путешествие осенью 1548 года с посещения Венеции. В конце 1548-го или начале 1549 года он, вероятно, побывал в ломбардском городке Савона, где познакомился с Антонио Вигерчо – торговцем пряностями и лекарствами, «весьма достойным человеком». Этому Антонио, как пишет Нострадамус, медицинская наука должна вручить лавровый венок или пальму первенства за то, что он вложил столько сил в разработку чудесной мази для выведения веснушек. Эту мазь Нострадамус прописал жене мессера Бернардо Грассо и невесте мессера Джованни Ферлино из Карманьолы, причем мазь оказала свое замечательное воздействие чрезвычайно быстро – в течение одной ночи.

В 1549 году Нострадамус все еще путешествовал по итальянским землям. В Савоне он узнал у синьоры Бенедетты, сестры маркиза Фината, рецепт варенья из пиний, приводимый им в XXVI главе его кулинарной книги. С пребыванием Нострадамуса в этом городке связана красивая и очень популярная, в том числе и среди современных авторов, но увы, ничем не подтвержденная легенда. Будучи в Савоне, он якобы встретил на улице монаха по имени Феликс Перетти и почтительно преклонил перед ним колени. Молодой и никому не известный монах, конечно, удивился, и тогда Нострадамус объяснил ему, что именно так следует себя вести в присутствии Его Святейшества папы римского. Стоит ли говорить, что через много лет, в 1585 году, Перетти стал папой под именем Сикста V?

Для наших современников Нострадамус – прежде всего астролог. Сам он, как мы помним, этого слова не любил, предпочитая называться «астрофилом». При этом провансальский пророк конечно же ощущал себя наследником астрологической традиции, восходящей к древним временам. Согласно принятой в эпоху Возрождения версии, основателем астрологии был не кто иной, как библейский праотец Авраам. Авторы этого утверждения основывались на знаменитых словах, сказанных Богом патриарху: «Посмотри на звезды и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их» (Быт., 15:5). В той же Книге Бытия сказано, что Господь разместил на небе светила для своих знамений людям. Во всяком случае, мы знаем, что история астрологии насчитывает не одну тысячу лет – об этом говорят надписи на стенах древнеегипетских гробниц и уцелевшие вавилонские глиняные таблички.

Методы и задачи астрологии были интернациональными. В Китае, в индейских государствах Южной и Центральной Америки, в арабских странах, в Европе астрологи говорили на разных языках, но их основной принцип оставался неизменным: «Что вверху, то и внизу». Опытным путем установив связь между движением планет и событиями на Земле, астрологи считали возможным предсказывать будущее людей и целых государств на основании взаимного положения светил. Развиваясь параллельно с астрономией (вплоть до наступления Нового времени едва ли не все астрономы были одновременно астрологами), астрология разработала методы определения координат звезд и планет, составления на их основе гороскопов (натальных карт) и их интерпретации. Конечно же Нострадамус владел всеми этими методами, но было бы ошибкой утверждать, что его предсказания основывались исключительно на них. Помимо астрологических вычислений, источником пророчеств в его время (а также до и после того) могли быть необычные природные явления, различные виды гаданий, известные еще в античную эпоху, а также «божественное вдохновение», вызывающее вещие сны и видения наяву.

В творчестве Нострадамуса причудливо переплелись три пророческих традиции: античная, ветхозаветная, а также позднеевропейская, процветавшая в Средневековье до начала XVI века. История искусства прорицания в Древней Греции исчисляется веками; упоминания об этом детстве встречаются еще у Гомера и Гесиода, древнейших греческих поэтов. Традиции и методы предсказания будущего, познания воли богов были многочисленными и разнообразными. Применялись гадания по внутренностям животных (гаруспиции), по полету птиц (ауспиции), по жребиям (клеромантия), по числам (арифмомантия), по старинным стихам (рапсодомантия). Очень большое значение придавалось продигиям или знамениям (от латинского

«91-й год. Консульство Луция Марция и Сеста Юлия.

Когда в Италии во время законотворчества плебейского трибуна Ливия Друза начиналась война, в Городе было много знамений. На рассвете огненный шар с шумом пролетел от северной части неба. Когда в Арретии люди разламывали хлеб, из него сочилась кровь. У вестинов семь дней шел дождь из камней и черепков. Землетрясение у дворца Нумы разрушило часть города и его стены. У Сполетия огненный шар золотого цвета слетел на землю; видели, как, увеличившись в размерах, он взлетел с земли по направлению к востоку; он был таким большим, что мог закрыть солнце. В Кумах в крепости изваяние Аполлона источало пот. В закрытый храм Благочестия во Фламиниевом цирке ударила молния. В Аскуле во время игр римлянам была устроена бойня. Когда латиняне вели табуны и стада из сел в Город, люди погибали всюду. Стада, возбужденные к безумию, затоптали своих хозяев и предрекли таким образом жестокую войну, а собаки выли очень жалобно, предвещая несчастья своему народу».