«Ягуар» Пола с мерным урчанием мчался по стремительно убегающей вдаль безупречно прямой дороге вдоль побережья Санта-Моники. Было тепло, влажный воздух пах бензином и ночью. Пол вел машину со скоростью девяносто миль в час. На нем были перчатки, похожие на те, что носят автогонщики, и мне почему-то было неприятно смотреть на его руки.

Меня зовут Дороти Сеймур, мне сорок пять лет, лицо слегка поношено, потому что жизнь не слишком-то меня берегла. Я — сценарист, довольно преуспевающий, и все еще привлекательна для мужчин, быть может потому, что они тоже привлекают меня. Я одно из тех отвратительных исключений, которые позорят Голливуд: в двадцать пять я с оглушительным успехом снялась в фильме, в двадцать шесть — укатила в Европу с одним художником левых взглядов, где и спустила все заработанные деньги. В двадцать семь я, никому не известная, без единого цента в кармане и с подпорченной репутацией, вернулась в Голливуд. Так как меня уже успели забыть, и мое некогда громкое имя перестало производить какое бы то ни было впечатление на неблагодарную публику, студия отказалась меня снимать и наняла в качестве сценариста. Я была довольна: автографы, фотографы и премии всегда наводили на меня скуку. Я стала «Тем, Кто Мог Бы Быть» (звучит, как имя какого-нибудь индейского вождя). К тому же крепкое здоровье и богатое воображение, которыми я обязана моему ирландскому дедушке, в конце концов помогли мне завоевать некоторую известность на поприще производства цветной чепухи, что, к моему удивлению, оказалось делом весьма доходным. Так, среди титров историко-эпических лент, снятых компанией «РКБ», зачастую можно увидеть мое имя, и иногда в ночных кошмарах мне является Клеопатра, которая с горьким упреком провозглашает: «Нет, мадам, я никогда не говорила Цезарю: «О, властелин моего сердца!».

Как бы там ни было, на сегодняшнюю ночь властелином моего сердца, или по крайней мере тела, предстояло быть Полу Бретту, и я заранее зевала по этому поводу.

И тем не менее Пол Бретт — очень симпатичный мужчина. Он представляет интересы «РКБ» и многих других кинокомпаний. Пол элегантен, мил, лицом похож на мальчика из церковного хора. Даже такие известные секс-символы нашего поколения, как Памела Крис и Лола Кревет, которые на протяжении десяти лет разбивали на экране состояния и сердца многих мужчин, а также свои собственные длинные мундштуки, были всерьез увлечены им и утопали в слезах после разрыва. Итак, у Пола было богатое прошлое. Однако, глядя на него в тот вечер, я видела лишь белокурого мальчика… маленького белокурого сорокалетнего мальчика, что действовало угнетающе. Но это должно было случиться: после двух недель цветов, телефонных звонков, намеков, свиданий женщина моего возраста считает своим долгом сдаться, по крайней мере в этой стране. И вот настал роковой день: в два часа ночи мы со скоростью девяносто миль в час приближались к моему скромному жилищу, и я с сожалением размышляла о важности сексуальных отношений в человеческой жизни. Хотелось спать. Но на это я не имела ни малейшего права, ведь мне уже хотелось спать вчера и три дня назад… Понимание Пола — «Да, дорогая, конечно» — сменится неизбежным: «Дороти, что происходит? Ты можешь рассказать мне все…». Так что мне предстоит со счастливым видом доставать из холодильника лед, искать бутылку виски, протягивать Полу стакан, в котором будут весело звенеть кубики замерзшей воды, и, наконец, раскинуться на кушетке в одной из соблазнительных поз Полет Годар. После чего Пол приблизится, поцелует меня и выразительно произнесет: «Это должно было случиться, не правда ли?». Да, это должно было случиться.

У меня перехватило дыхание. Пол издал сдавленный крик. Свет фар выхватил из темноты какого-то мужчину, который, как полоумный, или, скорее, как нелепое соломенное пугало из тех, что я видела во Франции, бросился прямо на нас. Должна признать, что мой белокурый малыш обладает отменной реакцией. Он ударил по тормозам, и машина, вильнув вправо, оказалась в кювете, как и ее очаровательная пассажирка — я имею в виду себя. Очнувшись от странных видений, я обнаружила, что мой нос упирается в траву, а руки вцепились в сумочку, что довольно-таки странно, учитывая мою привычку повсюду ее забывать. (Наверное, я так никогда и не узнаю, что заставило меня перед лицом смертельной опасности цепляться за этот маленький предмет.) Я услышала голос Пола, с трогательным беспокойством повторявший мое имя, и с облегчением снова закрыла глаза. Псих, вроде бы, не пострадал. На мне — ни царапины, Пол тоже цел, однако у меня появился формальный повод — нервный шок и тому подобное — провести эту ночь в одиночестве. «Все в порядке, Пол», — пролепетала я умирающим голосом и поудобнее устроилась на траве.

— Дороти, ты что — совсем сошла с ума?

На этот вопрос мне обычно бывает труднее всего ответить. Кроме того, задал его Пол, который, в своей элегантной синей куртке, смотрел на меня непреклонным взглядом. Мы находились на террасе моего дома. Я была одета для работы в саду: старые холщовые брюки, кофточка в цветочек, волосы подвязаны косынкой. Не то чтобы я когда-нибудь всерьез занималась садоводством — один вид садовых ножниц приводит меня в дрожь — мне просто нравится менять облик. Вот почему каждую субботу я, подобно моим соседям, переодеваюсь для работы в саду, но вместо того, чтобы сражаться с воющей газонокосилкой или пропалывать цветочные клумбы, устраиваюсь на террасе с двойным виски и книжкой в руках. За этим-то занятием меня и застал Пол. Я почувствовала себя виноватой и неприбранной, оба эти ощущения были одинаково сильны.

— Ты знаешь, что все в городе только и говорят о твоей последней выходке?

— Так уж и все, — возразила я сколь скептически, столь и невинно.

— Скажи на милость, что здесь делает этот мальчишка?