Тристан вздрогнул, когда чья-то рука в перчатке коснулась его запястья. Прикосновение выхватило его из сна, как руки спасателя вытаскивают из реки утопающего, и Тристан с тяжелым вздохом вынырнул из пучины. Он был мокрым от пота.

— Снова кошмары? — прозвучал чей-то голос.

Тристан с усилием поднял голову и наткнулся взглядом на белую фигуру у кровати. Лишь через несколько секунд под прозрачным пузырем, прикрывавшим голову стоящего перед ним человека, Тристан распознал черты доктора Либби Мозес, корабельного врача.

— Да, мэм, — выдавил он и поднял руку ко лбу в знак уважения.

— Садись, пусть голова прояснится, — сказала она, помогая юноше приподняться и не забывая при этом о страшных рубцах на плечах и спине молодого человека. От укрепленной на переборке системы гемодиализа к руке больного шла тонкая резиновая трубка. Тристан медленно повернулся и сел, но тут же внезапный приступ головокружения заставил его покачнуться. Доктор Мозес успела поддержать юношу.

Дарси приоткрыла глаза, щеки ее зарумянились, и вдруг Лухан почувствовал себя мальчишкой, которому довелось остаться наедине с самой красивой девочкой в классе. Он сидел у ее кровати уже несколько часов, дожидаясь, пока она проснется, и вот теперь обнаружил, что не может связать и двух слов.

— Дарси? — тихо позвал он.

С минуту она сонно смотрела на Лухана и наконец кивнула.

— Похоже, мне все это не приснилось. Ты еще здесь.

Лухан, забыв о стерильном костюме, попытался вытереть внезапно вспотевшие ладони.