В шестой том Полного собрания сочинений Ф. И. Тютчева включены письма последнего периода жизни и творчества поэта (1860–1873 гг.) на русском и французском языке (последние в оригинале и в переводе), а также комментарии к ним.
От редакции
В шестой том настоящего издания вошли письма Ф. И. Тютчева 1860–1873 гг.
Публикация писем Тютчева имеет большую историю (см. т. 4, с. 453–455). Обычно французские письма Тютчева печатались только в переводе. Поэтому большим вкладом в изучение эпистолярного наследия поэта стал тютчевский том «Литературного наследства», в котором все письма даны на языке оригинала и в переводе (
ЛН-1
). Шестой том настоящего издания делает новый шаг на этом пути.
В томе представлено 108 русских и 107 французских писем. 27 писем печатаются по автографам впервые (13 из них ранее не публиковались, 14 печатались по неточным копиям), 14 писем впервые печатаются по автографам полностью, 21 письмо публикуется впервые на языке оригинала.
Все письма заново подготовлены по автографам. Обращение к автографам особенно важно в данном случае потому, что из-за трудного почерка Тютчева, сделавшегося в последние годы его жизни предельно неразборчивым, в публикациях его писем нередко встречаются ошибочные прочтения. Работа с автографами дает возможность внести необходимые исправления в текст как русских, так и французских писем и дать новые, уточненные переводы последних.
Письма располагаются в хронологическом порядке. Если на письме имеется авторская дата, то она приводится там, где стоит в подлиннике. Кроме того, каждое письмо снабжено редакторской датой и обозначением места написания письма, печатающимися под именем адресата. Редакторские даты обосновываются в комментарии к соответствующим письмам. Недописанные или сокращенно написанные слова, кроме общепринятых сокращений, раскрываются полностью. Редакторские дополнения недописанных слов заключены в угловые скобки. Слова, подчеркнутые Тютчевым, воспроизводятся курсивом. Основные устойчивые особенности тютчевской орфографии и пунктуации сохраняются.
Письма 1820–1849 годов
Ковалевскому Е.П., 25 июля/6 августа 1860
*
Wiesbaden. 25 июля/6 августа 1860
Дайте же о себе весточку, любезнейший Егор Петрович, что с вами? Каково здоровье ваше? Что ваше лечение? Помогают ли Эмские воды?
Какие известия из Петербурга? — Полагаю, нерадостные. Судя по всему, мне сдается, что эта бестия Наполеон решительно нам враждебен
*
. Что он распорядился так по восточным делам, чтобы наперекор всему — наперекор, т<ак> с<казать>, самой силе вещей, самой логике событий — мы ни в каком случае не могли извлечь ни малейшей для себя выгоды из теперешнего кризиса — чтобы Россия одна была отстранена от всякого существенного участия в вопросе! Вот почему он пытается еще раз сблизиться с Англией. Вот почему он делает ей уступки по итальянскому вопросу — для того только, чтобы быть в возможности нам не делать никаких уступок.
Что значит в этой подлой конвенции статья, протестующая заране противу всякого вмешательства в турецкие дела?
Тютчевой Е. Л., 8/20 октября 1860
*
Женева. 8 октября 1860
Как бы охотно, маминька, вместо этого письма я послал бы самого себя к вам по почте и как бы охотно променял я
ландшафт
, что у вас теперь перед глазами, на вид Старого Пимена…
*
Более нежели когда-нибудь я всею душою моею буду с вами во все эти
три
дня
*
. Да сохранит вас Господь и помилует и доставит нам обоим утешение свидеться, тотчас по возвращении моем в Россию. Насчет же моего здоровья не беспокойтесь, прошу вас. Все мои лечения идут своим порядком, и при теперешней превосходной погоде, я убежден, что они принесут мне много пользы. — Здесь мне удалось напасть на доктора, очень опытного и искусного и который, кажется, вполне понял, что́ мне надобно, так что я имею право надеяться, что моя поездка и пребывание за границею не пропадут даром и что будущею зимою мне будет гораздо лучше и легче. Только бы
вы
с вашей стороны могли мне дать такие же добрые вести о вашем здоровье, как я о своем… Если теперь жена моя с вами, обнимите ее за меня… также и
Marie
. В конце этого месяца, или много, много в начале того, надеюсь увидеться и с ними, и с вами. Дай-то Бог!.. Поручаю всех нас Его милосердию и от полноты души обнимаю вас и целую ваши ручки.
Тютчевой А. Ф., 10 октября 1861
*
St-Pétersbourg. Mardi. 10 oct<obre> 1861
Ma fille chérie, merci de n’avoir pas désespéré de moi et d’avoir continué à me parler à travers mon silence. Quant à moi, je ne peux te dire, avec quel attendrissement j’ai lu toutes tes <lettres>
[1]
qui nous arrivaient ici de toi toutes baignées de lumière et de contentement à la surface, avec un envers si triste et si gris… Ah, ma pauvre Anna, je ne m’étais donc pas trompé, j’avais donc raison de croire qu’il y avait dans ton être de puissantes facultés de bonheur qui ne demandaient qu’à s’exercer et que le milieu seul dans lequel la destinée t’avait placée en avait jusqu’à présent empêché l’épanouissement… Et tout comme tu as trouvé, dans ton organisation, de quoi savourer les enchantements d’un beau ciel et d’une belle nature, tu aurais su aussi… mais il m’en coûte d’insister là-dessus et de te renvoyer inutilement l’écho des mélancoliques réflexions que tu auras été à même de faire bien souvent sur le redoutable problème de tant de facultés et d’énergies internes que la nature a mises en nous, et que la destinée a condamnées à ne jamais se révéler au grand jour et être mises en œuvre, dans l’intérêt de notre bonheur et de celui des autres…
Et cependant, ma fille, tout en étant moi-même une pauvre créature fort peu héroïque assurément, personne n’apprécie plus que moi tout ce qu’il y a de valeur morale dans une nature qui, à défaut de bonheur, sait au besoin lui substituer le
devoir
…Et
voilà
pourquoi — pourrais-je ajouter — ma fille
n’est pas muette
, comme celle de la comédie
*
.
Cela ne m’empêche pas, toutefois, de sympathiser profondément avec le chagrin de cœur que tu éprouveras à te réveiller de ce songe doré qui t’avait si complètement envahie, qui était devenir pour toi une si chère et si bienfaisante réalité, la réalité par excellence et qui aux premiers pas que vous ferez dans cette terrible voie du retour va pâlir et s’effacer de plus en plus…
Аксакову И. С., 23 октября 1861
*
23 октября 1861
Благодарим вас, любезнейший Иван Сергеевич, от души благодарим и поздравляем… Трудно выразить то отрадное чувство, с каким читается ваш «День». Словно просыпаешься от какого-то тяжелого, больного, нелепого сна, просыпаешься к жизни, к сознанию действительности, к сознанию самих себя… Вы, вы вашими несколькими статьями на деле доказываете истину вашего учения…
*
Откуда это их превосходство над всем без изъятия, что у нас пишется и печатается, эта бездна, отделяющая вас, не говорю вообще от всей нашей журналистики, но от лучших из ее деятелей? От одного ли превосходства личного вашего дарования или от той среды, в которой вы живете и движетесь?.. Нет, тут разница не количественная, но существенно
качественная
. Не знаю, правы ли поэты, приписывая теням усопших вместо голоса какой-то жалкий писк
*
. Но как должен звучать живой голос живого человека между этими тоскливыми тенями?..
И как в настоящую минуту всё, что у нас воочию совершается,
страшно
оправдывает вашу веру и ваших великих покойников
*
. Так вот куда неумолимая историческая логика должна была привести эту призрачную Россию, эту тень живой, настоящей России
*
. Какое жалкое нравственное бессилие в правительстве, при всей его благонамеренности, — какое безобразие в этом так называемом общественном мнении, а в молодом поколении что за бессмущающаяся пошлость!
Я сейчас прочитал в словаре Даля слово
брык
, и вот как он его определяет: беготня скота, когда в знойное оводное время, задравши хвост, мятется туда и сюда и ревет… Итак, скажем с буквальною точностью:
брык
нашего молодого поколения — нашей Jeune Russie.
[2]
Тютчевой Е. Ф., 11 апреля 1862
*
Je passe à toi
*
, ma bonne et chère Kitty, et fais à l’occasion des fêtes, comme dans toute autre occasion, les vœux les plus sentis pour ton bonheur. Tous ces vœux pour le moment se résument dans un seul, et il me paraît aussi indigne qu’absurde, que ce vœu-là tarde tant à se réaliser. Je verrais un sac rempli d’or séjourner pendant des jours et des semaines en pleine perspective Nevsky, à la vue du monde entier, que ce fait-là ne me causerait pas plus de surprise.
Hier soir il y a eu un petit bal à la Cour, en l’honneur du G<rand>-D<uc> Владимир, je crois. Tes trois sœurs y ont été, mais je n’en ai pas encore eu de nouvelles par Marie, qui est rentrée du bal lorsque je dormais déjà.
Fais mes amitiés à la tante et aux deux oncles et charge-toi de dire à Н<иколай> В<асильевич> que je le fais remercier de son envoi littéraire. — Nous avons ici en ce moment le professeur
Чичерин
*
, avec qui j’ai dîné hier chez le Prince Горчаков. C’est un homme de bien et de convictions et il serait à désirer que l’exemple qu’il donne devint contagieux. Cela ferait bien vite cesser le charme d’absurdité et d’extravagance, qui comme un cauchemar pèse plus ou moins sur tout le monde. Au revoir, à bientôt, ma fille chérie.
