Осада

Хайт Джейк

Середина XV века. Мусульманская армия нанесла тяжелое поражение войскам христиан. Последний Крестовый поход закончился катастрофой, и теперь между Европой и турками лишь одна преграда — Константинополь.

Юный султан Мехмед мечтает выиграть битву, какой еще не знала история. Завоевав город цезарей, он предстанет перед всем миром как умелый полководец и государь. На его пути встает горстка христианских воинов во главе с генуэзцем Лонго, жаждущим отомстить за смерть родителей. Но судьбу города решит не только оружие…

Джек Хайт

«Осада»

ПРОЛОГ

Октябрь 1448 г.

Косово поле

Лонго затаился, взгромоздив на себя пару мертвецов. Он выжидал, пока пройдет турецкая армия. Крестовый поход окончился поражением, и враги шли на запад, месили сапогами кровавую грязь. Вдали раздавалось пение труб: командиры разбитой армии крестоносцев созывали воинов. Доносился грохот барабанов, крики победителей, гнавшихся за побежденными. Наконец шум битвы стих. Звучали лишь стоны раненых да хриплое карканье пировавших воронов. Один уселся на труп неподалеку и принялся клевать лицо. Ну, раз явились стервятники, значит, битве уж точно конец. Дольше ждать не имеет смысла.

Лонго встал неуклюже — закоченел, лежа на сырой холодной земле. Пнул ворона — тот отлетел, злобно каркая. Вытянул меч: длинный, тонкий, темно-серой стали. Для кого-то битва кончилась — но только не для Лонго. Он осмотрелся: вдалеке виднелись враги, одинокие мародеры, ищущие поживу среди тысяч мертвецов. На грабителей Лонго внимания не обратил, их ничтожные жизни ему нужны не были. Нужна ему была жизнь турка с бледно-серыми глазами и ужасным шрамом, от виска до подбородка, на правой стороне лица.

В разгар битвы Лонго видел его за турецким строем, одетого в алый кольчужный кафтан. Турок ехал под золотым штандартом с конскими хвостами — три бунчука, знак визиря. Но как раз тогда турки прорвали строй христиан, крестоносное войско дрогнуло, зазвучали сигналы отступления, вскоре превратившегося в бегство. В хаосе резни Лонго прикинулся мертвым. Он искал этого человека годами и, в конце концов найдя, решил ни за что не упускать.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Ноябрь 1448 г.

Константинополь

Царевна Восточной Римской империи София Драгаш торопливо шагала по длинным темным коридорам императорского дворца в Константинополе, стараясь не отстать от командира императорской гвардии Иоанна Далмата. На ходу глянула в окно — в небе над гаванью висела круглая грузная луна. До рассвета оставались часы. Император, Иоанн Восьмой, уже несколько недель тяжело болел. Софию призвали среди ночи наверняка потому, что с минуты на минуту ожидали его смерти.

Зала перед императорской спальней была полна людьми. Большинство стояли на коленях на каменном полу, молясь за здоровье императора — на греческом. Хотя люди Константинополя и называли себя римлянами, уже много столетий назад греческий стал официальным языком империи, сменив латынь. Проталкиваясь сквозь толпу, София заметила мать императора, Елену Драгаш, сидевшую в углу и разговаривавшую с Георгием Сфрандзи, самым доверенным советником Иоанна. Далмат подвел Софию к дверям императорской спальни, охраняемым «praepositus sacri cubiculi»

[1]

, лысеющим евнухом, решавшим, кого допускать к умирающему.

— Он очень слаб. Не задерживайтесь, — сказал евнух Софии, пропуская ее в двери.

ГЛАВА 2

Декабрь 1448 г.

Эдирне

Мехмед, наследник трона Оттоманской империи, стоял у своего шатра на холме, возвышавшемся над Эдирне, и глядел на раскинувшийся перед ним лагерь огромной армии. Утро выдалось свежее, ясное, и тот был виден целиком, вплоть до неряшливой мешанины башибузукских палаток, окаймлявших стоянку, — за милю с лишним от Мехмеда. Там будто все вымерли. Несомненно, этот сброд, скопище не знающих порядка крестьян, еще отсыпался после вчерашнего праздника. Ближе к центру лагеря, вокруг резиденции Мехмеда стояли богатые шатры анатолийских кавалеристов. Аристократы-анатолийцы дрались за султана, исполняя вассальный долг, в уплату за земли, переданные под их абсолютную власть. А в палатках, самых ближних к шатру Мехмеда — одинаковых, серых, ровно расставленных, — расположились янычары. Тут и там между палатками были площадки для костров, и янычары толпились на них, поедая небогатый завтрак: хлеб и жидкую кашу. У вершины холма ждали, сидя в седлах, с дюжину самых высокопоставленных анатолийцев, рядом с ними — сотня пеших янычар личной охраны Мехмеда. Все приготовились следовать за вождем в его триумфальном возвращении в Эдирне, все замерли в ожидании сигнала.

Мехмед зашел в шатер. Там на постели томно раскинулась нагая Гульбехар, его кадин — любимая наложница. Она была ошеломляюще красива: высокая, стройная, золотоволосая, со светлой кожей и большими зелеными глазами. Ее захватили на Косовом поле после битвы. Она сказала о себе, что происходит из рода албанских князей. Но советники Мехмеда намекнули: вовсе она не из албанской знати, а обыкновенная шлюха, рабыня-наложница командира христиан. Мехмед не сомневался, что султан, его отец, едва ли одобрит выбор. Скверная это пара, наследник имперского трона и албанская рабыня. Но Мехмеду было плевать, кто такая Гульбехар. Теперь она принадлежала ему. Он сам ее выбрал, а не отец, уже навязавший сыну жену.

— Иди ко мне, — велел он. — Поправь тюрбан.

ГЛАВА 3

Декабрь 1448 г.

Константинополь

— Объявляю тебя, Дмитрий Драгаш, императором Рима, наследником Цезаря, правителем Константинополя, Селимбрии и Морей! — провозгласил патриарх Мамма.

Его вышитый золотом белый саккос промок насквозь, капли воды сбегали по патриаршему носу. Он перекрестил коленопреклоненного Дмитрия.

— Встань же, император Дмитрий.

ГЛАВА 4

Февраль 1449 г.

Генуя

«Ла Фортуна» прибыла в Геную вечером. Рассекла спокойные воды залива, пристала у фамильного причала Джустиниани. За гаванью расстилался город, дома тесно лепились друг к другу, зажатые окружавшими крутосклонными горами. Вершины припорошил снег, отливавший алым на вечернем солнце. Лонго оставил команду разгружать корабль, а сам вместе с Тристо и Уильямом пошел по узким вьющимся улочкам к палаццо Джустиниани, находившемуся неподалеку. Во дворе удивленный домоправитель радостно приветствовал Лонго.

— Добро пожаловать домой, господин Лонго! Слава богу, вы живы! Так долго вас не было, мы уже и беду заподозрили. Ночевать останетесь? Мне накрывать на стол?

— Нет, Джакомо, спасибо. Приведи мне коня и еще пару — для Тристо и Уильяма. Мы немедленно отправимся на виллу.

ГЛАВА 5

Март — июнь 1449 г.

Константинополь

София, облаченная в приталенный темно-красный кафтан с пышными рукавами, вошла вместе с Константином, Еленой и прочими членами императорской семьи в большой зал Влахернского дворца. Константин прибыл в город лишь накануне, и в честь его воцарения устроили пир. София прошла между длинными столами, уставленными блюдами с горами жареного мяса и засахаренных фруктов, множеством свежих, еще парящих хлебов. Шитые золотом, украшенные самоцветами одежды знати хотя бы отчасти расцвечивали унылую скудость убранства. Императорская семья десятилетиями отчаянно нуждалась; золотые блюда, чаши и подсвечники, некогда украшавшие пиршественные императорские столы, давно уже были переплавлены в монеты. Теперь на столах остались простые оловянные блюда и деревянные чаши, и, хотя стол самого императора освещался свечами, прочие довольствовались пламенем настенных факелов.

К удивлению Софии, ее усадили за императорским столом между Лукой Нотаром и скучным болтливым великим логофетом Георгием Метохитом. Женщинам не пристало заговаривать первыми, и потому она вежливо слушала логофета, подавляя зевоту, пока тот переходил с одной излюбленной темы на другую, от подвигов и доблестей своего великого прапрадеда Феодора Метохита к опасностям унии с католической церковью. Одновременно логофет не уставал жевать, расправляясь с очередным блюдом задолго до того, как подносили перемену, и вскоре на логофете образовался изрядный слой полупережеванной пищи, выпадавшей из постоянно открытого рта и прилипавшей к подбородку и одежде. Но Георгий не замечал этого и все болтал и болтал.

— Известно ли вам, что мой прапрадед был замечательный мудрец? — осведомился Георгий скучнейшим равнодушным голосом и тут же, не дожидаясь ответа, продолжил: — О да, да, замечательный ученый. Его знания трудов Аристотеля и астрономии были несравненны, а ведь астрономия, конечно же, превосходит математику. Вне всякого сомнения, превосходит, ибо астрономия подразумевает действенность математики. Вы с этим согласны? Даже если мы не будем понимать золотого сечения, дуг и окружностей, солнце по-прежнему будет обращаться вокруг Земли. Конечно же, наши друзья-латиняне считают иначе. Для них Солнце обращается исключительно вокруг Папы Римского, который и ухом не ведет на советы епископов и мудрецов. Вы знаете, на евхаристии у них хлеб не квасной! Совсем как у евреев!

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 13

С воскресенья 1 апреля по четверг 12 апреля 1453 г.

Константинополь

С 1-го по 12-й день осады

София безгласно молилась, коленопреклоненная на каменном полу Агии Софии. Наступила Пасха, но огромный храм не заполнился и наполовину. С тех пор, как в прошлом декабре объявили унию, люди избегали главной церкви империи. Немногие пришли сегодня на литургию, послушать папского посланца архиепископа Леонарда. София тоже ему не слишком-то внимала — минувшей ночью, шныряя по дворцу и подслушивая, она вызнала о десятках тысяч турецких воинов, собирающихся у Босфора. Знала и то, сколько бойцов набралось в Константинополе — меньше семи тысяч. Защищать город явилась горстка испанцев и итальянцев, но уже многие недели не прибывало никакой подмоги. Несмотря на обещание, данное Константину, Лонго не пришел. Так что пока Леонард проповедовал, София молилась о западной помощи.

Архиепископ начал причащать верующих, и София пошла к нему. Она опустилась на колени перед алтарем, когда в церковь вошел гонец в пропыленных одеждах, поспешил к Константину, зашептал на ухо — тот немедленно встал.

ГЛАВА 14

Суббота, 14, и воскресенье, 15 апреля 1453 г.

Константинополь

14-й и 15-й дни осады

София сидела на полу дворцовой библиотеки перед расстеленной древней картой, вокруг валялось множество старых книг и потрепанных манускриптов. Из окон библиотеки открывался вид за стены, так что, выглядывая, можно было наблюдать турецкие батареи, непрестанно палившие по городу. Однако внимание царевны было целиком приковано к карте. Конечно, София не могла сражаться на стенах рядом с мужчинами — но это не значило, что она не способна внести свою лепту в оборону. Искала в старых книгах полезное — прежде всего сведения о выводящих из города подземных ходах. Вопреки не утихавшим слухам, за многие десятилетия ни одного хода так и не нашли. И эта карта, по-видимому, ничего нового не сообщит. Она подробно изображала подземные резервуары, водостоки и проходы под городом, но никаких выходов за стены не обнаруживала.

Раздумья Софии прервал оглушительный грохот. Пол тревожно качнулся, и царевна вскочила, готовая спасаться бегством. Но через пару мгновений овладела собой. За последние три дня София успела привыкнуть к непрерывному уханью турецких пушек, однако грохот и дрожь здания от попадания случайного ядра еще пугали ее. К счастью, пушки, обстреливавшие Влахернские стены, были далеко не столь внушительны, как чудовище, уничтожавшее Месотейхон.

ГЛАВА 15

Четверг, 17 апреля 1453 г.

Константинополь

17-й день осады

Солнце еще не взошло, но Мехмед, как повелось, уже вышел из своего шатра понаблюдать за работой турецких орудий. И был вознагражден — прямо на его глазах ядро ударило в основание башни Месотейхона. Та покачнулась, затем рухнула, и султан улыбнулся. Когда вчера он отправился спать, стена выглядела куда крепче. Теперь же почти вся внешняя стена Месотейхона превратилась в груду щебня. Подошло время штурма.

— Мне кажется, ваше величество довольны? — осведомился появившийся Халиль, подавляя зевоту. — Значит, вы не против обсудить со мной в этот проклятый Аллахом час хорошие новости?

ГЛАВА 16

Среда, 18 апреля 1453 г.

Константинополь

18-й день осады

Уильям расхаживал взад и вперед у выхода из туннеля. Уже несколько часов он и двенадцать лучших воинов Лонго ожидали возвращения господина. Ветераны спокойно коротали время за игрой в кости, иные даже вздремнули, но молодой человек никак не мог успокоиться. Ведь уже не мальчик, ему девятнадцать — взрослый, самостоятельный мужчина, способный на большее, чем ожидание в туннеле. Он хотел быть снаружи, вместе с командиром. Уильям глянул на свет, просачивавшийся сквозь загромоздившую выход груду камней. С каждой минутой тот становился все ярче.

— Рассветет скоро, — подумал он вслух.

ГЛАВА 17

Воскресенье, 22 апреля, — четверг, 3 мая 1453 г.

Константинополь

С 22-го по 33-й день осады

В спальне было еще совсем темно — до рассвета оставался целый час, когда Лонго встал и принялся одеваться. Уже пятую ночь подряд, рискуя репутацией и самыми жизнями, любовники проводили вместе. Лонго с нежностью смотрел на любимую, спавшую безмятежно, со сбившейся на лицо кудрявой прядью, и в который раз повторил себе: игра стоила свеч. Он нацепил перевязь с мечом и уже собрался уйти, как София проснулась. Она села, выговорила сонно:

— Еще так рано. Куда ты собрался?

ПОЯСНЕНИЕ АВТОРА

Главные события и действующие лица «Осады» реальны. Настоящий Лонго был генуэзский дворянин и кондотьер; избранный императором Константином, он возглавил оборону города. Его противник, молодой султан Мехмед, был в самом деле лишен трона в детстве и мечтал самоутвердиться, завоевав город городов, Царьград, кизил елма — красное яблоко, как называли его турки. Выведенные в книге Константин, Нотар, София, Геннадий, Далмат, Улу, Ситт-хатун и Гульбехар имеют реальных прототипов. Целиком вымышлены только Уильям, Иса и Тристо, но все они вполне могли существовать. Пленные англичане иногда продавались на рынках Константинополя. Будучи землевладельцем и кондотьером, Лонго нуждался в помощниках вроде Тристо. Отравители, подобные Исе, изобиловали в мусульманском мире, где искусство приготовления ядов было куда более развито, чем в Европе. Белый порошок и жидкость, использованные Исой в книге, — вещества, содержащие цианиды. В те времена они приготовлялись из листьев лавровишни. Противоядие, данное Мехмеду, являлось, скорее всего, раствором сахара и селитры, главного компонента пороха, в горячей воде.

Я более или менее точно пересказываю события, приведшие к осаде и падению Константинополя в 1453 году. Последний Крестовый поход действительно потерпел крах на Косовом поле, а братья Константина посягали на трон. Я постарался упростить теологические дебаты по поводу унии, но на самом деле возникшие по ее поводу разногласия стали одним из главных факторов, обусловивших падение города. Осада сама по себе удивительна и едва ли нуждается в приукрашиваниях. Перегородившая залив цепь, исполинские пушки, перенос турецких кораблей по земле, туннели под городом, плавучий мост через Золотой Рог — все это существовало на самом деле. Последнее прощание Константина с друзьями и слугами достоверно, и я почти дословно воспроизвел его обращение к войску. Осада была настолько полна событиями, что мне пришлось опустить некоторые битвы. Так, я совместил две атаки в начале осады и не упомянул ночную атаку с применением гигантских осадных башен. В остальном я лишь изменил обстоятельства прибытия Лонго, заставив его явиться с кораблями, прорывавшимися сквозь турецкий флот. В действительности Лонго прибыл еще до начала осады.

Я точно воспроизвел ход последнего штурма. Турки действительно сперва пустили башибузуков, затем кавалерию и последними — янычар. Лонго пришлось покинуть стену вследствие ранения, нанесенного арбалетной стрелой. Защитники города не уступали врагам, пока те не ворвались в город сквозь Керкопорту. Христиане дрогнули, лишь завидев турецкий флаг, развевающийся над воротами Святого Романа. По сей день никому не известно, отчего Керкопорта была оставлена открытой: из-за ошибки, роковой случайности или предательства. После взятия города Мехмед казнил великого визиря Халиля. Опять же, никому не известно, по какой причине.

История осады еще жива в современном Стамбуле. Можно пройти вдоль стен, охранявших город с суши, а местами и взобраться на них, посмотреть на равнину, где когда-то расположилось турецкое войско. Среди Месотейхона можно видеть ворота, названные в честь Улу — первого турка, прорвавшегося на стены. Можно пройтись по руинам Влахернского дворца. Устояла церковь монастыря Христа Пантократора, где обретался монах Геннадий, хотя сейчас это мечеть Зейрек-Джами. Цистерны под мечетью засыпаны, но можно увидеть другие римские цистерны близ современного базара вдоль «улицы колоннад», где томился в плену привезенный в город Уильям. И конечно же, Стамбул по-прежнему украшает Агия София.

Дворец Топкапы построили уже после осады, но его стоит посетить. Когда войдете через императорские ворота, взгляните наверх, на печать Мехмеда, начавшего строительство дворца вскоре после осады. Надпись над печатью гласит: «Милостью Аллаха и Его благословением, заложен фундамент этого доброго замка, и части его прочно сочленены, дабы благоприятствовать миру и покою… Да благословит Аллах державу султана долголетием и вознесет ее славу выше ярчайших звезд небесных». Позднейшие султаны расширили дворец, но структурно он в общем и целом остался таким же, как во времена Мехмеда. В дворцовой галерее есть портрет Мехмеда кисти венецианца Джентиле Беллини. Можно посетить и дворцовый гарем, более изысканную версию гаремов Эдирне и Манисы времен султана Мехмеда.