Была поздняя осень 1942 года. Уже совсем стемнело и холодный, пропитанный влагой воздух пробирал до костей. Обычный пятиэтажный кирпичный дом по Голден-сквер, очень похожий на все остальные дома, совершенно не привлекал внимания прохожих. В этот пасмурный ноябрьский вечер все дома на этой улице мало чем отличались друг от друга. В маленькой квадратной комнате на четвертом этаже этого дома за письменным столом старинной работы сидел человек неопределенного возраста и невыразительной наружности по имени Фэнтон. Внешность его была настолько непримечательной, что не вызывала к себе никакого интереса. Он был человеком крайне замкнутым, предпочитал добывать сведения сам и ни с кем не делиться тем, что ему известно. Поэтому, кто такой Фэнтон и чем он занимается в своей маленькой комнате за закрытой дверью, мало кто знал.

Придвинув настольную лампу настолько, чтобы свет падал на бумаги, лежащие перед ним, он взглянул на часы. Было восемь часов вечера, заканчивался холодный осенний день, накрапывал дождь.

— Люди так устроены, что все время чего-нибудь ждут, — подумал Фэнтон, — с момента рождения и до часа своей неизбежной смерти. Тут ничего не изменишь. И навязчивая мысль о том, что ты ждешь, будь это хорошее или плохое, будь это женщина или деньги, не оставляет тебя до тех пор, пока…

Телефонный звонок прервал его мысли. Фэнтон вздохнул и взял трубку.

— Да… Да, сэр. Я просмотрел всю информацию, которая у нас есть о ней… Нет, ничего нового, сэр. Никаких официальных данных нет, однако мы знаем о ней достаточно много. Да, сэр, достаточно, чтобы… Это норвежская эмигрантка под именем миссис Моринс. Люди из Си-Эй уверены, что потопление «Маратта Стар» связано с ней. Да, сэр, один из кораблей, которые эвакуировали в Канаду детей… Нам известны и другие дела, связанные с именем миссис Моринс, Все они более или менее грязные. Да, это тоже ее дело, сэр, — Фэнтон улыбнулся. — Что ж, сэр, если она начинает вызывать раздражение даже у вас, то обратите внимание, что официально против нее ничего нет… Нет фактов, она умна и предусмотрительна.

Кейн и Гелвада сидели в номере отеля, обмениваясь фразами. Где-то вдалеке звучала музыка. В полуоткрытую дверь номера влетали ритмы испанских мелодий.

— Нравится мне такая музыка, — мечтательно произнес Гелвада, — что-то теплое, красочное. Эта мелодия у них называется «конга». Прямо душу переворачивает.

Развалившись в кресле и перелистывая несвежую английскую газету, Майкл сказал:

— Кажется, этот город совсем неплох. В нем что-то есть. Очень хочется посмотреть на него, когда не будет войны. Я бы с удовольствием занялся осмотром этого города более основательно. Возможно, наступит такое время, более спокойное, и я вернусь сюда.

Гелвада кивнул.