Египет начала XIX столетия…
Раскопки, ведущиеся в Долине царей, и связанные с ними открытия отнюдь не помогают постичь тайны далеких эпох, а, напротив, ставят перед исследователями все новые и новые загадки. И никому не ведомо, что есть человек, способный пролить свет на события, происходившие на этой земле несколько тысячелетий тому назад, — человек, который жил во времена фараонов и был свидетелем расцвета и падения Древнего Египта. Только ему, бессмертному графу Сен-Жермену, известна истина.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Из семи чудес древнего мира мы находим сегодня лишь пирамиды Гизы. Висячие сады Вавилона исчезли, Александрийский маяк разрушен давным-давно, ни Колосса Родосского, ни статуи Зевса работы Фидия больше не существует. Мавзолей в Галикарнасе и храм Артемиды превратились в пыль, зато святилища Луксора и Фив, подобно птице феникс, восстают из руин. Не многие исчезнувшие народы оставили после себя столь внушительное наследие, не многим удалось привлечь к себе мировое внимание, так и не раскрывая до конца своих тайн. Да, пред нами настоящая тайна — молчаливая, непостижимая. На протяжении многих веков египтяне умудрялись оставаться неразрешимой загадкой, вплоть до 1823 года, когда Жану Франсуа Шампольону посчастливилось расшифровать надписи Розеттского камня.
Фараоны правили Египтом более 2700 лет, создав самую прочную цивилизацию древнего мира, которую в долговечности превзошел лишь Китай. На таком фоне пасует даже практически бессмертный вампир и выглядит в собственном мнении не более чем пигмеем, ибо во времена восемнадцатой династии, о которых он вспоминает, пирамиде Хеопса и Сфинксу перевалило уже за восемь веков. Сен-Жермен прожил в Египте более тысячи лет, и на протяжении всего этого периода страна сохраняла свою целостность и культуру.
Задолго до того, как археологию признали официальной наукой (а произошло это в 1890 году), еще до раскопок в Греции и Турции Египет манил к себе многих людей. Величественные строения и исполинские статуи вызывали восхищение и восторг. Со времен цезарей римляне пристрастились к путешествиям за море — поглазеть на египетские святилища, пирамиды и изваяния, что положило начало паломничеству в Египет любителей старины. Оно длилось и длилось, несмотря на дорожные трудности, политические распри, войны и эпидемии. Путешественники изучали памятники древней цивилизации, отправлялись на поиски гробниц, замурованных в скалах вдали от полноводного Нила, исследовали развалины, полузасыпанные песком. Эти «коллекционеры», как они себя называли, первыми описали сокровища фараонов, и их записи до сегодняшнего дня не потеряли своей значимости, особенно в тех случаях, когда речь идет о чем-то утраченном или пропавшем.
Интерес к изучению Древнего Египта резко возрос, как только Шампольон опубликовал свой труд, после которого с уст великой цивилизации прошлого спала печать немоты. Вслед за расшифровкой иероглифов многие «коллекционеры» в течение многих десятилетий пытались создать себе имя на изысканиях в Древнем Египте и присвоить определенные завоевания в области исследования этой страны. Тогда же возникла масса теорий о формировании древней культуры. Они теперь кажутся нам смехотворными, но в те времена их обсуждали с не меньшим жаром, чем нынешние палеонтологи обсуждают природу и нрав динозавров. Сейчас научное понимание египтян значительно обогатилось в сравнении с достижениями ранней египтологии; во много раз увеличились фонды материалов для изучения, улучшилась обработка информации, да и современное правительство Египта уже в большей степени заботится о реставрации и сохранении древних реликвий. Экспедициям же начала XIX века часто приходилось прибегать к подкупу должностных лиц и на каждом шагу сталкиваться с бюрократическими придирками как со стороны европейцев, так и на месте раскопок; к тому же научный аспект представлял в этих экскурсах второстепенную величину.
На рубеже девятнадцатого столетия Египетский поход Наполеона дал шанс французам внести в египтологию воистину неоценимый вклад. И когда открытие Шампольона привлекло к Египту всеобщее внимание, туда снарядили еще несколько экспедиций. Хотя большинство из них отправились в Каир (откуда легче всего добраться до Гизы, пирамид и Сфинкса), а также в Мемфис, некоторые исследователи все же проделали четырехсотмильный путь вверх по Нилу, к великолепным храмам Фив и Луксора, где они не только занимались толкованием надписей, но и пытались как-то возродить разрушенное из руин. Кроме французов в Египте работали и британцы, но их больше интересовали захоронения на западном берегу Нила. В результате этих исследований мир узнал о храме Хатшепсут, а затем и о захоронениях в Долине царей и Долине цариц.
Часть 1
СЕНХ. ДЕМОН
Письмо графа де Сен-Жермена, адресованное Мадлен де Монталье и отправленное в Египет 17 апреля 1825 года по пути из Швейцарии в Голландию — или наоборот.
В Мемфисе на борт поднялись жрецы. Они вознесли благодарственные молитвы Хапи и Атону
[1]
за благополучное возвращение их повелительницы в родные края, после чего им было разрешено осмотреть многочисленные дары, поднесенные царице верховным правителем Иудеи, а также его именитейшими сановниками.
— Из каких мест эти рабы? — поинтересовался главный жрец с огромным нагрудником в виде морды шакала. — Похоже, они вполне крепкие. Анубису
[2]
понадобятся трое из них. Самые сильные будут таскать тела.
— А что делать с этим? По слухам, он сущий демон. Я слышал, будто в пути он высосал кровь из козы, — заметил писец, указывая на лохматое грязное существо, прикованное двойными цепями к палубной переборке.
Май — сентябрь 1825 года
Письмо Жана Марка Пэя, назначенное Онорин Магазэн в Пуатье, но отправленное из Каира в адрес ее орлеанского кузена Жоржа.
ГЛАВА 1
— Вы все еще не легли, Пэй? Наверное, уже часа три. — Ален Бондиле сидел на мешке с зерном. Скудный свет молодой луны, едва освещавший палубу одномачтового арабского судна, делал черты лица его странно размытыми.
Жан Марк Пэй вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки.
— Я не заметил вас, — сказал он, разыгрывая абсолютную невозмутимость.
— Неудивительно, — вздохнул Бондиле. — Тут есть второй мешок. Если хотите, можете сесть. — Он вынул огромный льняной платок и вытер им шею. — Не могу спать. Мешает жара. И безветрие.
— Духота, — согласился Жан Марк, напуская на себя вид бывалого путешественника. Он вынул часы и, чиркнув спичкой, поднес огонек к циферблату. — Сейчас два сорок девять.
ГЛАВА 2
Длинные острые тени неслись перед всадниками, которые в первых рассветных лучах скакали к Фивам.
— Остановимся! — закричал Клод Мишель, заметив впереди караван, и натянул поводья. Встречи с аборигенами всегда претили ему, а в такое приятное утро ловить на себе косые взгляды верблюжьих погонщиков и купцов не хотелось и вовсе.
Мадлен рассмеялась и перевела лошадь на легкую рысь, позволив Клоду Мишелю с ней поравняться.
— Я ведь предупреждала: возьмите другого скакуна. — Она похлопала свою гнедую по лоснящейся шее. — Хорошая девочка.
— Вы каждое утро совершаете такие прогулки? — спросил Клод Мишель, слегка задыхаясь от скачки. Он знал, что Мадлен ездит верхом, но приглашение на этот утренний моцион получил от нее лишь вчера.
ГЛАВА 3
Мадлен де Монталье подкатила к роскошной вилле Ямута Омата часа через два после начала приема, приглашение на который она получила как участница экспедиции Бондиле.
Выйдя из экипажа, она бросила взгляд на кучера.
— Кюртиз, через два часа, будь добр.
Кучер дотронулся до полей шляпы.
— Разумеется, мадам, — сказал он, прежде чем свистом пустить тройку лошадей вскачь.
